А шофер щедро плеснул ей в стакан виски, налил себе, вытряхнул на блюдце маслины и открыл нарезку салями.

— Давай выпьем, покурим, а ты меня послушаешь, — попросил он. — У меня в парке мужики смеются, не верят ни фига. А ведь святая правда…

Ольга обожала такие дорожные разговоры-посиделки, когда случайные попутчики выворачивают друг перед другом душу. Сама она никогда о себе не рассказывала, но слушателем всегда была благодарным. Потом они с Лидкой подолгу обсуждали чужие судьбы, примеривали их на себя и то завидовали белой завистью, а то крестились, что их миновала чаша сия…

Мужичок выпил, крякнул, бросил в рот маслинку и сказал:

— Наша водка-то лучше. Это обычная самогонка! Ну ладно. Слушай. Началось все еще под Новый год. Мы со сменщиком договорились, что я ночь тридцатого работаю, а он с утра тридцать первого машину берет. Я, значит, отработал, приезжаю в парк, а его нет. Ну, я звоню, трубку никто не берет. Я и поехал к нему. А он, блин, в дым, веришь? В пополаме. Совсем лыка не вяжет. Ну и меня жаба задавила. Ведь перед праздником компании всякие, то, се, платят хорошо, спешат… Я ему и так эту смену еле уступил, но уж очень жена просила дома тридцать первого помочь, гостей позвала, хотела меня тоже к плите припахать. А тут такая маза! Какая уж тут готовка! Думаю, справится без меня, а я вторую смену отпашу, бабок срублю. А часов в десять домой явлюсь с деньгами, так не заругается.

В общем, поехал. Сразу повезло, взял крутого, он меня по всем супермаркетам, по бутикам центральным погонял, подарков набрал, выпивки, закуски ящиками. Машина, говорит, в ремонте, шофера на праздник отпустил, а самому надо к семье за город. Вилла там у него. Я прикинул, что уже темнеет. Говорю: «Сколько километров?» А он: «Не дрейфь, близко, к двенадцати обратно успеешь». Ну, поехали Дорога скользкая, метель, на улице морозите — жуть! Километров сто пятьдесят отмахали Я уж даже сдрейфил. Говорю: «Где твоя вилла?» А он все вперед машет. А тут еще метель началась. В общем, добрались до его дома только к девяти уже Он предлагал у него остаться, отметить. Но я ж жену не предупредил. Кричать будет, волноваться. Дома у нас телефона нет, не позвонишь, если что. Короче, решил я обратно ехать. Думаю, успею за три часа. Как раз погрешность кинул на дорогу, на метель все одно должен успеть. Мужик этот крутой мне в салон поставил в благодарность и водки, и шампанского, и закусок всяких из супермаркета. Думаю, Нинка моя обрадуется, шиканет перед гостями.

Еду… И не поверишь, на дороге ни души, ни одной машины. Конечно, все нормальные люди уже по домам сидят, разогреваются, а не по лесам да полям шастают. А метель такая, что в двух метрах ничего не видно. Я еле ползу, чтоб с дороги не сбиться. И вдруг на повороте гаишник мне наперерез выскакивает. Машет палкой: стой! Ну, я встал. «Чего тебе’» — говорю. А он в будку свою побежал и бабу мне какую-то ведет. В шубе до пят… и с животом. И в машину ее сажает. «Вези, — говорит, — в роддом». А она уже орет, у нее схватки каждую минуту. Думаю, не довезу на фиг! Что я с ней делать буду один в чистом поле? Еще помрет у меня в машине! Я вскочил и ее из салона вытягиваю. «Сам, — говорю, — вези, козел!» А он чуть не плачет, говорит, что у него движок накрылся. А потом совсем озверел, вынул пистолет, курок взвел и мне в морду тычет. И орет истерически. «Вези, я сказал!» Ну так ведь такой псих и застрелит. Нас на дороге двое, свидетелей нет… В общем, стиснул я зубы, посадил эту бабу и повез.

Ох, ты бы слышала, как она орала… У меня аж уши заложило. Что ж вы, бабы, так орете по поводу и без повода?

— Ты бы тоже заорал, — хмыкнула Ольга. — Я б на тебя посмотрела…

Мужичок тоже усмехнулся и налил еще.

— В общем, припер я ее в роддом. А это обратно по трассе, еще дальше, чем вилла моего нового русского. Я два раза указатель проезжал, на развилке не туда сворачивал… Короче, намучился. А еще и глаза слипаются, ведь уже вторые сутки пошли, как я не спал, да от метели в глазах рябит, смотреть трудно… Довез бабу. Ее в приемном сразу на носилки и бегом. А она хлоп — и сознание потеряла. Ее под капельницу, операционную готовят… Ну, я уезжать собрался, а меня дежурный врач тормознул, в приемном запер и охранника поставил. «Я, — говорит, — не знаю ни имени, ни фамилии. Ты ее привез, вот и сиди здесь. А то не дай бог помрет. Как мне оформлять?!» Но я ж ее тоже первый раз вижу! Втолковывал ему, втолковывал, а он ни в какую! Ушел на операцию. А я сижу… Что только не передумал, блин! Наконец, приходит, руку жмет. «Поздравляю, папаша, мальчик. Еле спасли твою жену. Вовремя привез. Еще б немного… и…» У нее, оказывается, болевой порог очень низкий, и почки больные, отказали в процессе родов. Я рад, конечно, что человека спасли. Даже двух, считай. Но я все ж таки не муж. Меня моя жена дома ждет. А врач спирт достал, налил нам по стакану. Новый год как раз пробило. В общем, с ним вдвоем встретили. Я еще из машины принес, что мне клиент мой дал, добавили крепко… Меня сперва не брало от нервов, а потом чувствую, все… А ехать-то надо… Хорошо хоть дорога пустая, и метель улеглась. Рассвело уже чуть-чуть… Не помню, как уж я до поста ГАИ доехал. Торможу, гаишник тот подбегает, извиняется, дескать, нервы сдали, испугался, не знал, что с бабой делать… Ну, его тоже можно понять… Как ей в такой мороз в его будке рожать? Ни воды, ни тепла, ничего… Но мне уж не до него было. Я говорю: «Ты видишь, какой я? Выпил крепко. Я тут в машине останусь, а ты будь другом, сообщи в десятый таксопарк, чтоб утром машину забрали». И отрубился А парень молоток, как сменился, сам меня в парк привез. А там уж ребята домой доставили, я и не помню как. Проснулся уже в своей койке. И забыл об лом напрочь. Нинка как орать начала, так все из головы выдуло.

Ольга засмеялась.