После ужина, пока бойцы собирались, я попрощался, заправил мотоцикл и, выехав на дорогу, начал нагонять колонну, которая только что прошла мимо. Догнал и обогнал, проехал Барановичи и, к своему удивлению, уже в восемь вечера был в Белостоке. До наступления темноты оставалось чуть больше часа. Узнал, где тут заправка, она у железнодорожного вокзала находилась. Заправил технику, пустую канистру и ещё одну флягу залил для запаса. Хорошо, литраж не учитывают, а то вряд ли столько выдали бы в одни руки.

Пока заправлялся, приметил, что у вокзала собирается народ, слушая какого-то командира. Подъехал к ним, скинул с себя куртку, шлем, очки и перчатки, убрав всё в багажник коляски, отряхнулся щёткой от пыли и, подойдя поближе и ввинтившись в первые ряды, стал слушать майора, даже не политработника, по эмблемам он артиллеристом был. Мускулистый здоровяк-красавец, сверкая гагаринской белозубой улыбкой, объяснял людям, что войны не будет, что это всё чепуха. Ну и всё такое. Мол, слушайте партию, она плохого не посоветует. А народ явно тревожился, чуял скорое начало войны.

Я приметил, что майор, разглагольствуя, всё поглядывал куда-то в сторону. Я заинтересовался и, приподнявшись на цыпочках, вытягивая шею, проследил за его взглядом. Теперь понятно, перед кем он мускулами играет, красноречием и зубами сверкает. Там стояла девушка, вся в моём вкусе, той ангелессе могла фору дать. Блондинка, примерно моих лет, лицо красавицы, грудь – явная троечка, прямая осанка, великолепное тело. Красивое платье длиной чуть выше колен облегало фигурку. Хмыкнув, я вышел вперёд. Надо заткнуть майора.

– Можно мне слово? – громко спросил я.

– Конечно, – улыбаясь, ответил майор. – Кто таков будешь, представься.

– Легко.

Подойдя ближе, я повернулся к людям лицом и громко сказал:

– Разрешите представиться, Максим Тихонович Гусаров. В недавнем прошлом комсорг на Минском сталелитейном заводе. Работал молотобойцем. Получил травму и был вынужден уволиться. Я устроился в редакцию газеты и теперь работаю внештатным корреспондентом. А теперь о причинах моего тут появления… Я должен сделать кадры бомбёжки Белостока и железнодорожного вокзала немецкими бомбардировщиками. Да, товарищи, начальство хорошо знает, что завтра начнётся война и в три часа пятнадцать минут утра германцы нанесут удары по всей западной границе.

– Ты что несёшь?! – в ярости прошипел майор. – Этого не будет никогда!

– Завтра и увидим, недолго ждать, – полуобернувшись, ответил я ему и продолжил объяснять гражданам: – Поймите, разведка столько разных дат сообщала командованию, что им перестали верить, поэтому сверху спустили преступный приказ: «Не поддаваться на провокации». Честно говоря, необходимо было бы эвакуировать граждан из приграничных территорий, вывезти семьи комсостава. В ином случае командиры будут не воевать, а спасать свои семьи, им они роднее, и о защите Родины вопрос даже не встанет. Людям придётся отступать по дорогам, под постоянными бомбёжками и расстрелом с воздуха. Немцы не делают различия между военными, некомбатантами и гражданским населением, убивать будут всех. Поэтому уходите не основными дорогами, а второстепенными, лесными и полевыми, так шансов выжить больше. На этом, простите, всё, мне нужно устроиться в гостинице, чтобы встать пораньше и заснять бомбёжку.

Отойдя от взбешённого майора, я прошёл через толпу, отметив, что девушка куда-то исчезла. Сам я быстро сел на мотоцикл, даже защиту надевать не стал, запустил не успевший остыть мотор и рванул с места, а то в мою сторону уже направлялся патруль, науськанный майором. Вот так вскоре я покинул город. Хорошо, успел удрать, а то быстро привлекли бы за антисоветчину. Надеюсь, кто-то задумается после моих слов.

Город окружали леса, так что, укатив километров на пять и добравшись до ближайшей опушки, я съехал с дороги. Там, скрывшись за кустарником, убрал мотоцикл в Хранилище и, уже когда начало темнеть, прогулялся дальше пешком. Взор, дальность работы которого за это время увеличилась до двухсот семидесяти трёх метров, показывал впереди лесное озеро.

Вода в озере была кристально чистой. Подумав, я решил, что иметь запас воды не помешает: это тут, в Белоруссии, с источниками воды проблем нет, а что если занесёт в пустынную местность? В общем, зачерпнул двадцать тонн. Потом достал коней с повозкой, расседлал, напоил, помыл, заодно и сам накупался в ледяной воде, и оставил пастись на ночь, пусть отдыхают.

Сам я пробежался в сторону, Взор на границах дальности показывал, что там что-то есть. И действительно, обнаружил в лесу армейский склад: ящики какие-то, всё масксетями и брезентом укрыто. Взор показал, что это явно тяжёлое вооружение. На ограде была колючая проволока, и охрана стояла в виде взвода, часть в палатке, другие охраняют. Вообще, интересно, завтра наведаюсь сюда. Кажется, там миномёты и крупнокалиберные пулемёты. Склад тяжёлого вооружения. Стоит отметить, что оружие-то есть, а вот боеприпасов к ним с гулькин нос, у въезда складированы ящики с минами и патронами, но мизер.

Палатку ставить не стал, а чуть подальше от озера (на берегу слепни заели), уже когда стемнело, расстелил шкуру и, устроившись на ней и завернувшись в одеяло, вскоре уснул. Одежду и обувь снял, в трусах и майке спал. Ранее, после того как с лошадьми закончил, я постирал верхнюю одежду, покрытую дорожной пылью, и повесил её сушиться, а сам надел сменку. Вот так и вырубился. Как же я устал.

* * *

Проснулся я от звуков бомбёжки и рёва авиационных моторов над головой. Сел, зевая, и посмотрел на лошадей, те тоже ушами крутили, прислушиваясь. Встал и занялся делами: умылся, позавтракал, почистил зубы и оделся, лошадей и повозку отправил обратно в Хранилище, верхового только оставил и оседлал. И всё прикидывал, правильно ли я сделал, не сообщив о том, что знаю? Особой вины за молчание я не чувствовал: ведь ничего бы не изменилось. Правительство и генералы даже своей разведке не верили, кто я им? Только внимание привлеку. Нет уж, правильно сделал, не хочу, чтобы обо мне знали. Тихая, спокойная жизнь мне больше по нутру.

Особо торопиться мне смысла не было: пока немцы наших отсюда не выбьют, замкнув в колечке массу войск, собирать военное имущество не стоит, оно пока ещё считается чьим-то. Есть вот такие временные склады в лесах, но на них пока не сунешься: там охрана в усиленном режиме, стреляют на звук. Поэтому я решил пока потратить время на то, чтобы собрать координаты по другим складам, какой где находится и что там хранится. Потом, когда охрана разбежится, будет проще всё в Хранилище убрать. Так я и сделал. Проверил свой склад тяжёлого стрелкового вооружения (охрана была на месте) и, со второй попытки забравшись на коня (опыта верховой езды у меня мало), неторопливой трусцой двинул прочь, выискивая маршрут благодаря Взору.

Работал я весь день. Дважды пришлось стрелять: на сбитых немецких лётчиков наткнулся, в разных местах. Брал их неожиданно на прицел, заставлял снять с себя всё и расстреливал обнажённых. Ничуть не жаль было, и сомнений в этом деле не испытывал. Война идёт, сами напали. Трофеи отправил в Хранилище. Наткнулся также на разбитый немецкий бомбардировщик в лесу и, используя инструменты, которые с мотоциклом достались, открутил три целых зенитных пулемёта, они в хвосте были и потому уцелели. В самолёте нашёл двоих погибших, забрал у них документы и личное оружие. Посмотрел обувь – отличная обувь, у одной пары мой размер, её тоже забрал. Очки с зеркальным напылением у одного были, прихватил. Все боеприпасы, которые нашёл, тоже прибрал.