держась за перила, а второй за парня. Он даже в сильном подпитии прекрасно ориентировался в родных стенах.

Дойдя до кухни, Даль включил свет и упал на первый попавшийся стул. Я потерла ладонь, всего минуту назад бывшую в его руке. Ощущение непонятного дискомфорта, когда он меня так легко отпустил, раздражал. Можно подумать, он мне действительно нужен! Я испытываю к нему всего лишь благодарность за хорошее отношение и заботу. И ничего больше!

Я протопала к кадке и включила водный насос. Из крана потекла ледяная вода в подставленный под струю стакан.

— Кроме воды ты хотела еще что-то, — не спросил, просто вскользь заметил Даль.

Я резко обернулась. Он сидел с закрытыми глазами, расслабленно сложив ладони на коленях. Его длинные ресницы отбрасывали тени на порозовевшие от выпивки щеки. Видно, что парень под хмельком, но до чего хорошо соображает. Что ж, оно и к лучшему.

— Я тут нечаянно подслушала часть разговора. Давай откровенно, — предложила я и залпом выпила воду, которая тут же обожгла горло холодом и взбодрила меня.

Даль заинтересованно приоткрыл один глаз, на второй, видимо, сил не хватило.

— Давай.

— Хочешь, чтобы твой дед выздоровел?

— Больше всего на свете, — выдавил Даль и снова закрыл глаз. Тяжело говорить на эту тему? Или просто не хочет?

— Почему тогда не загадаешь желание?

Тут уже оба глаза распахнулись и уставились на меня не мигая.

— А разве можно?

— Почему нет?

— В нашем мире болезнями занимаются лекари, магии человеческий организм не подвластен.

— Тебе же говорила ведьма, что я могу все.

— Травница, — на автомате поправил он меня. — Но… Неужели… Даже вылечить больного? — В меня впился взгляд с затаенной надеждой.

— Разумеется. Проще простого.

Его глаза заблестели.

— Не может быть. И ты… сейчас… прямо сейчас…?

Выходит, я в который раз насчет него ошибалась. Он действительно любит деда. Сыграть подобную гамму эмоций, что мелькала на лице парня, просто невозможно. Да, если честно, никому и не нужно. Мне стало не по себе, что настолько отвратительно думала про Даля.

— Загадаешь?

— Конечно! Хочу, чтобы мой дед… дед Ервей… стал здоровым, — прерывисто произнес Даль. Его дыхание сбилось, словно парень отплясал вокруг елки пяток энергичных танцев, причем наряженный сразу и в настоящую меховую шубу Деда Мороза, и в костюм Санты с фальшивыми телесами из множества ватных накладок. Зато улыбка парня сияла ярче новогодней иллюминации.

Перед моими глазами понеслись картинки с вариантами исполнения, но я не стала их смотреть, остановившись на первой и самой логичной. Исцеление больного деда — доброе, бескорыстное желание.

Хлоп в ладоши!

— Готово!

— Серьезно?

— Да.

— Так просто?

— Да.

— Но ведь с лавкой пришлось потрудиться.

— Ты сам захотел научиться управляться с лавкой, успех загадал уже потом.

— Точно. Но дед… Он правда…?

— Правда.

— Выходит, ты действительно можешь все-все?

— Да.

— И… воскресить мертвого?

— Ох. Не думаю, что ты захочешь, чтобы останки твоей матери в ошметках гниющей плоти мотались по городу, — догадалась я о персоне, которую хотел бы оживить Даль.

Парень опустил глаза, пряча давнюю боль.

— Дед… Я могу прямо сейчас пойти в лечебницу и забрать его?

— Вряд ли, — с сомнением произнесла я, но заметив, как Даль вскинул на меня тревожный взгляд, поспешила добавить, — сейчас все спят. Утром сходишь.

Парень просиял. Ямочки на его щеках заиграли. Что же ты со мной делаешь! Мои колени предательски ослабли, норовя и вовсе меня уронить.

— Ты ложись спать, — распорядился он, резко соскакивая со своего места. Пошатнулся, но устоял на ногах.

— А ты? — спросила я и почувствовала себя донельзя глупо. Будто сварливая жена, контролирующая мужа.

— А я в душ и за дела, — охотно ответил Даль, одаривая меня очередной сногсшибательной улыбкой. Наверное, действительно пора ложиться спать, пока не пала к его ногам. — Завтра с утра меня некоторое время не будет, открывайте с Алошкой лавку сами, свежую выпечку я сейчас приготовлю.

— Так точно, — отозвалась я, но Даль уже умчался, сшибая на своем пути углы.

А на утро стены дома содрогнулись от сочного баса. Несмотря на гомон толпы, набежавшей в лавку спозаранок, голос деда Ервея услышали все.

— Ну? Как вы тут без меня?

Очередь дружно обернулась на того, кто сумел ее перекричать, а большая часть приветственно заулыбалась. Старика здесь многие знали и любили. Кто-то уважительно закивал и подался назад, чтобы уступить дорогу, кто-то, напротив, бросился навстречу, желая воочию убедиться в здравии знаменитого пекаря и пожать ему руку.

Даже с сединой и глубокими бороздами морщин на лице дед Ервей выглядел лучше меня, привычно заспанной и вялой с утра. Яркий румянец с мороза, генеральская осанка и улыбка победителя, сражающая наповал, таким предстал еще вчера умирающий старик. Сегодня он лихо подмигивал каждой юбке и с удовольствием обнимался с восторженными тетушками.

— Ервей! Как самочувствие? Когда приступишь к работе? Скоро ли в продаже появится твой хлеб? — народ забрасывал старика вопросами, пока тот неспеша передвигался к двери за прилавком.

— Хорошо-хорошо, благодарю. Пока собираюсь отдохнуть хорошенько после лечебницы и зверских процедур, которым меня подвергали. А там посмотрим. Как я погляжу, внуки и без меня прекрасно справляются. Молодцы! Выросли, поумнели, дедова рука больше им не требуется для указки. Теперь могу немного расслабиться, так сказать, ощутить вкус жизни, — обстоятельно отвечал он с явным удовольствием и бросал взгляды за плечо. За ним шел Даль. Внук не уступал Ервею в росте, но со своей деликатностью терялся на фоне шумного и представительного деда. Правда, стоило заглянуть парню в глаза, как все на свете отходило на второй план, настолько явственно в них плескалось бурное и бескрайнее счастье.

В торговый зал вошел Алошка, на полусогнутых ногах и кряхтя от тяжести. Противень в его руках, наполненный свежей выпечкой, задрожал, и я еле успела подхватить драгоценную ношу прежде, чем ее содержимое оказалось бы на полу.

— Деду-у-усь! — Алошка повис на старике, разрыдавшись в голос. Мальчишку не заботили ни посетители, ни правила приличия, он выплескивал горечь переживаний последних лет и обильно поливал Ервея слезами.

— Не здесь. — Даль вывел деда и братца в коридор. А перед тем, как прикрыть за собой дверь, спросил меня: — Справишься одна?

Неужели я могла сказать «нет»?

— Конечно. Идите.

Покупатели, разочарованные прерванным представлением, взялись пытать меня вопросами, но так как я мало что могла им рассказать, и отвечала односложно, вскоре отстали и снова обратили свой интерес к вкусным покупкам.

К обеду ассортимент выпечки заметно поредел, мои ноги гудели от усталости, а сама я была уверена, что про лавку и мою скромную персону просто-напросто забыли. Но в