Помощник Доминго – Антонио Буйтраго. Ему минул 21 год. Богатырского телосложения, сильный, красивый и смелый, он уже не раз совершал вылазки в тыл противника. Недавно женился. Жена красива и ревнива.

Вместе с Антонио воюет его младший брат Педро, ему лишь восемнадцать, но у него, как и у старшего брата, пистолет с колодкой.

На занятиях присутствуют и все водители машин. Среди них двадцатитрехлетний Хуан с густой шевелюрой, небольшими усиками, которые не портят, но и не украшают его красивое лицо. Хуан весьма внимателен и аккуратен. Он вступил в ряды народной милиции вместе со своим «пежо». Другой водитель – Пепе. Низенький, кажется очень хрупким, но он классически водит свой «форд». Пепе, как это ни странно для испанца, не пьет вина и не курит, но зато ровно в 14.00 всегда показывает на часы и напоминает об обеде.

Вспоминается мне и черноволосый Маркес. Для испанца он излишне флегматичен. На занятиях он весь превращается во внимание, все хочет не только узнать, но и сделать сам.

Маркес внимательно слушал рассказы Рудольфо о партизанах.

– Вот это здорово! Три гранаты – и целый батальон под откосом! – восхищался он действиями сибирских партизан в тылу Колчака, о которых рассказывал Рудольфо.

– Научимся и мы! – вставлял свою реплику Рубио.

Мне приходилось много переводить вечерами. К счастью, на занятиях Рудольфо старался меньше говорить, а больше показывать, больше практиковать людей на дороге, в саду и в мастерской. Особенное внимание обращал на безопасность работ. Из инженерного склада он получил динамит. Пробовал в него стрелять – взрывается. Рудольфо стал его разбавлять машинным маслом и селитрой. Опять пробовали стрелять. От пули не взрывается, но действует слабее. Да и не всегда взрывался от капсюля-детонатора.

Наконец все приготовления закончились, и 13-го декабря 1936 г., после завтрака, когда солнце уже по-южному согревало землю, группа Доминго на трех легковых машинах и на одном грузовике выехала из Валенсии на Теруэльский фронт. Мы с Доминго и Рудольфо на машине Пепе, в багажнике два ящика динамита, столько же тротила положили на грузовик вместе с продуктами.

Проехав контрольно-пропускной пункт, Доминго задержал колонну, еще раз проинструктировал водителей. Проезжая через железную дорогу, Рудольфо предложил еще раз потренировать людей. Доминго согласился, и мне пришлось открывать свой чемодан с учебными минами. Они были быстро установлены, и машинист их не заметил. Никто не видел и слабых вспышек запалов в балласте. Закончив тренировку, мы по извилистой дороге поднимались все выше в горы. Солнце все так же ярко светило, но в тени уже было прохладно.

Чем дальше мы уезжали от побережья Средиземного моря в горы, тем становилось прохладней, тем меньше было садов, а когда мы перевалили через горы Сьерра де Гудар, оказались словно в другой стране. Никаких субтропиков, скудная растительность, на которой паслись стада овец.

Мы обогнали упряжку мулов. Два мула, шедших друг за другом, тащили высокий, груженый дровами фургон. Старый возница, увидев машины, перестал погонять животных, откинулся назад и, подложив деревянные тормозные колодки, приветствовал ехавших воинов. На его морщинистом лице расплылась радостная улыбка.

Под Теруэль прибыли к вечеру и расположились, согласно приказу, в селе Альфамбра, находившемся, как и Теруэль, примерно на километровой высоте над уровнем моря. Дома в селе толстостенные, каменные, но в них нет печей, а камины не дают нужного тепла и поэтому внутри прохладно и даже холодно.

В селе было много бойцов других частей, которые должны были принять участие в штурме Теруэля. Бедно одетые крестьяне и крестьянки радушно принимали прибывших воинов, дети с любопытством рассматривали машины. Люди радовались, надеясь, что республиканцы скоро освободят Теруэль.

После захода солнца быстро похолодало, и все разошлись. Наша группа расположилась в доме бедняка. Пол каменный, потолок низкий, окна маленькие, а в середине, у внутренней стены закопченный камин. Ставни закрыты, в комнате холодно и мрачно. Хозяйка принесла немного дров, но мы не стали пользоваться камином, умылись и легли спать, выставив часовых.

Ночью я проснулась, услышав завывание ветра, потеплее укрылась и обрадовалась, что еще темно и можно полежать под пальто и грубым одеялом.

Утром завыла сирена воздушной тревоги. Скопившиеся в селе машины стали выезжать. Не растерялись и наши Пепе и Эмилио. Они быстро завели моторы и вывезли взрывчатку в поле.

Фашистские стервятники сбросили бомбы с большой высоты и промахнулись. Доминго сообразил, что при таком скоплении войск, как в Альфамбре, вражеские самолеты могут еще не раз бомбить, и после разведки мы передислоцировались в деревню Ориос, а оттуда, оставив группу, поехали к командующему войсками Теруэльского участка.

Командующий – анархист Бенедито – принял нас в присутствии других командиров. Выслушав Доминго, он косо посмотрел на меня и Рудольфо и небрежно поздоровался. Разговор был коротким. Командующий поставил задачу: быть готовым захватить «языков» и разрушить связь. Доминго предложил провести диверсии на железной и автомобильных дорогах, по которым гарнизону Теруэля могли на помощь прийти войска. Бенедито согласился, но при условии, что будет разрушена связь.

На Теруэльском фронте я встретила знакомую мне по работе в Международной ленинской школе Нору Чегодаеву[22]. Она работала переводчицей у советника – инспектора артиллерии республиканской армии – Вольтера (будущего главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова[23]).

Нора Чегодаева была весьма квалифицированной переводчицей. Она хорошо знала испанский, французский и немецкий языки, что ей в Испании очень пригодилось, так как в интернациональных бригадах многие командиры не знали испанского языка.

Позиции республиканцев под Теруэлем расположены в горах. Небо безоблачное – настоящее испанское, напоминающее кисловодское. Зимой на солнце тепло, даже жарко, ночью холодно. Валенсийцам это не нравится.