Ваша мать стояла на пороге ресторана и просила вас вернуться к десерту.

Ты бросил на Сельваджу еще один полный ненависти взгляд и вернулся в зал, засунув руки глубоко в карманы джинсов, с единственным желанием съесть поскорее свой десерт, вернуться домой и проспать до утра. К сожалению, твое желание не входило в планы родителей. Как только вы снова уселись за стол, твой отец откашлялся и принял такой вид, будто собирался произнести речь.

— Ребята, — начал он, привлекая ваше внимание, — мама и я решили организовать сегодня этот ужин, чтобы сообщить вам приятную новость.

При этих словах мамина правая рука приблизилась к папиной и легла на нее.

— Мы решили, — продолжил он, — попробовать снова жить вместе. Кто знает, может, на этот раз у нас получится. Мы стали взрослее и мудрее, чем были в молодости… В общем, я считаю, что мы готовы к этому шагу.

«О да, чудненько!» — подумал ты, содрогаясь от одной мысли, что теперь придется жить вместе с Сельваджей. Боже правый, было невыносимо думать, что каждый день она будет терроризировать тебя. Ты как раз прикидывал, где бы взять силы, чтобы выдержать все это, как твой отец спросил:

— Ну, ребятки, что вы об этом думаете?

Ты и Сельваджа посмотрели друг на друга — оба с мастерски сыгранным равнодушным видом, ты мог бы за это поручиться.

— Прекрасно, — сказала она.

— Да, чудесно, — вторил ты невозмутимо, в то время как Сельваджа уже демонстрировала свою коронную фальшивую улыбку.

Да уж, прекрасно, нечего сказать. Проклятье. И мама, небось, снова беременна.

— Кроме того… — начала ваша мать после короткой паузы.

Ты выпучил глаза и мысленно стал молиться, чтобы это было не то, о чем ты только что подумал!

— Кроме того, — повторила мама, — мы сдадим в аренду квартиру на улице Амфитеатра и наконец-то снова будем жить все вместе под одной крышей.

Твой отец с довольным видом кивнул, а ты испустил вздох облегчения.

12

На следующий день ты снова отправился в бассейн. Ты хотел успокоить нервы, но не знал, то ли бороться, то ли сдаться и отступить. Ты пытался проанализировать все то, что случилось накануне вечером, но с тех пор, как Сельваджа вторглась в твою жизнь, тебе все реже удавалось доводить свои размышления до логического конца.

После привычных пятнадцати километров и многочисленных головомоек от тренера ты вылез из воды, чтобы передохнуть. Хоть ты и не выкладывался в полную силу, твои результаты с каждым разом становились все лучше. Подгоняемый тренером Бадольо по прозвищу Ужасный, ты постепенно превращался в рыбу, быструю, юркую, плещущуюся от радости в предвкушении все более вероятной перспективы принять участие в областных соренованиях по плаванию и выиграть их. Задача была тебе по силам. Это был серьезный этап в твоей жизни.

Ты сидел на скамейке расслабившись, чуть запрокинув назад голову, и пил минералку из бутылки, когда на противоположной трибуне заметил Сельваджу. Ты чуть не поперхнулся. Ты присмотрелся, чтобы убедиться, действительно ли это она. И это была она, черт возьми, собственной персоной.

Сразу же волна вопросов накатила на тебя. Зачем она здесь? Как она сюда попала? Она была одна? Почему она захотела посмотреть на твою тренировку? Но только на один вопрос ты смог найти ответ: как она нашла тебя? Вероятно, запомнила дорогу, когда приезжала сюда с отцом и матерью накануне. Но главным был вопрос, зачем она здесь, а не как она сюда попала. Она следила за тобой? Хотела проверить, правду ли ты говорил?

Ты надел шапочку, встряхнулся и расслабил немного мышцы, прежде чем вернуться в воду. Ты знал, что она наблюдает за тобой, и это отвлекало тебя от тренировки, ты не мог сосредоточиться так, как тебе бы хотелось. Ты сделал пару заплывов не останавливаясь, может быть потому, что не хотел знать, наблюдает ли она за тобой, или, может быть, именно потому, что в глубине души ты желал этого, ты хотел показать ей, на что способен, ведь ты был как рыба в воде.

Спустя сорок минут, наскоро сполоснувшись в душе, ты быстро оделся и выскочил на улицу. Она ждала тебя. Ты приблизился к ней и кивнул в знак приветствия.

— Ну а где таинственная плавчиха? Ты нас познакомишь? — спросила Сельваджа не здороваясь.

Она не выглядела рассерженной, но ты чувствовал в ее голосе враждебные нотки.

— Ее нет сегодня, — соврал ты как можно убедительнее.

Вы медленно пошли по дороге. Чем быстрее ты с ней расстанешься, тем быстрее твоя жизнь нормализуется, ну, по крайней мере, до следующей встречи. Она многозначительно посмотрела на тебя, как бы говоря, что с самого начала не верила в это.

— Зачем ты здесь? — спросил ты, пытаясь освободиться от неловкого чувства человека, которого поймали с поличным.

— Так просто, — ответила она и предложила: — Мне хочется пить, давай сходим на площадь Бра.

Ты бы предпочел отказаться, но, как всегда, не смог. В ней было что-то такое, что заставляло тебя подчиняться, ты не хотел разочаровывать ее. И к тому же площадь Бра была как раз по пути. Вы сели за маленький столик у открытого кафе и выпили охлажденной колы.

— За нас двоих, что ли, — сказала Сельваджа, когда разговор стал совсем вялым, и подняла свой бокал.

Ты увидел, как бурая игристая жидкость заискрилась в слабых лучах уходящего солнца. Ты не понимал, зачем она произнесла этот тост — «за вас двоих», тем более что у вас было не так много общего, но ты был польщен, потому что это могло означать, что на твое имя открывается кредит.

Настоящим вызовом для тебя была невозможность понять ее истинные намерения, и это еще больше разжигало в тебе интерес к Сельвадже, она была твоей загадкой, и ты с завидным упрямством, но, увы, безуспешно пытался ее разгадать. Если бы ты понял тайный смысл запутанных недоразумений и не поддающейся расшифровке манеры поведения, ты бы был уже, наверное, на полпути к разгадке ее личности и там, может быть, нашел бы силы оставить ее наедине со своими жестокими играми.

Но как бы там ни было, она стала доверяться тебе.

Она рассказала о своей жизни, о подругах, которых ей так не хватало, о людях, с которыми потеряла навсегда всякие контакты, хотя и желала всеми силами души обратного. Она говорила о том, какой чудесной была Генуя, как прекрасно было море и как здорово было, просыпаясь каждое утро, высовываться из окна своей комнаты и смотреть вдаль, пытаясь охватить взглядом великолепный профиль лигурийской ривьеры. Она призналась тебе, что чувствовала себя одиноко в Вероне. И не только потому, что никого не знала, кроме тебя. Ей было тесно в городе, где не было моря. Вся Верона простиралась на равнине. Правда, поблизости было озеро Гарда, но все равно его не было видно из города. Можно было бы, конечно, сесть в поезд и доехать до Венецианской лагуны, но… Там, где жил ты, приходилось довольствоваться бассейном.