Студентка рассмеялась и встала, ее свитер проявился пушистым алым пятном за матовым стеклом двери. Потом Элла тоже поднялась, и девушка прошла мимо Лукаса, взглянув на него с нескрываемым интересом. Дэвенпорт дождался, когда она уйдет, затем вошел в кабинет, сел в кресло для посетителей и закинул ногу на ногу.

Подруга оценивающе взглянула на него и спросила:

— Ну как ты?

— Неплохо. — Он пожал плечами и ухмыльнулся. — Я рассчитывал, что ты поможешь мне найти доктора из университета, кого-нибудь, кто знаком с патологоанатомами. Не для протокола. К тому же он должен быть не из болтливых.

— Уэбстер Прентис, — тут же сказала Элла. — Он психолог, но работает в больнице и знаком со многими врачами. Хочешь номер телефона?

Лукас ответил утвердительно. Просматривая карточки в визитнице «Ролодекс», монахиня спросила:

— А на самом деле как ты?

Он пожал плечами.

— Ничего нового.

— С дочерью видишься?

— Каждую вторую субботу, но это неприятно. Джен не хочет, чтобы я посещал их, а Сара уже достаточно большая, чтобы это чувствовать. Думаю, некоторое время я не буду туда ходить.

— Не отсекай себя от мира, Лукас, — резко проговорила Элла. — Нельзя каждый вечер сидеть дома, в полной темноте и одиночестве. Это тебя доконает.

Он кивнул:

— Да.

— Ты с кем-нибудь встречаешься?

— Сейчас нет.

— Тебе пора начать, — сказала монахиня. — Надо восстановить связь с внешним миром. Может, вернешься в нашу игру.

— Ну, не знаю… А что у вас сейчас?

— Сталинград. Нам бы пригодился еще один нацист.

— Может быть, — уклончиво ответил Лукас.

— А о чем ты хочешь поговорить с Уэбстером Прентисом? Новое расследование?

— Погибла женщина. Ее забили до смерти. Я знакомлюсь с обстоятельствами дела.

— Я читала об этом убийстве, — кивнула Элла. — И рада, что ты занимаешься этим делом. Тебе необходима работа.

Лукас еще раз пожал плечами.

— Посмотрим, — ответил он.

Она написала номер телефона на карточке и протянула ему.

— Спасибо, — сказал Лукас и наклонился вперед, собираясь встать.

— Сиди, — приказала монахиня. — Ты отсюда так просто не сбежишь. Ты спишь по ночам?

— Иногда.

— Но чтобы заснуть, тебе нужно довести себя до изнеможения.

— Да, пожалуй.

— Алкоголь?

— Нечасто. Пару раз пил виски. Когда уставал настолько, что не мог пошевелиться, а заснуть все равно не удавалось. Спиртное меня отключает.

— Утром чувствуешь себя лучше?

— Разве что физически.

— История с Воронами далась тебе нелегко, — заметила Элла.

Вороны были индейцами; террористами или патриотами — трудно сказать. Дэвенпорт помог их уничтожить. Телевидение постаралось выставить его героем, но это дело стоило ему отношений с любимой женщиной и их общей дочерью.

— Наконец-то ты узнал, что твой образ жизни имеет свою цену. А еще — что ты можешь умереть. И твоя дочь тоже.

— Я всегда это знал, — возразил Лукас.

— Но не чувствовал, — парировала она. — А если не чувствуешь, то и поверить невозможно.

— Я не боюсь смерти, — сказал он. — Но раньше у меня были Дженнифер и Сара.

— Возможно, это еще вернется. Дженнифер ведь не говорила, что между вами все кончено.

— Но выглядит это именно так.

— Вам обоим нужно время, — сказала Элла. — Я не стану с тобой заниматься. Мне будет трудно сохранять объективность. Нас слишком многое связывает. Но ты должен с кем-нибудь поговорить. Я могу посоветовать тебе нескольких специалистов. Они хорошие люди.

— Ты знаешь, как я отношусь к психотерапевтам, — заявил Дэвенпорт.

— Но ведь ко мне ты так не относишься.

— Ты же сама сказала: нас многое связывает. Мне не нужны врачи, потому что я не могу изменить свое мнение о них. Может, какие-то препараты или еще что-нибудь в этом духе…

— То, что с тобой происходит, нельзя вылечить таблетками, Лукас. Помогут только две вещи: время или терапия.

— Я выбираю время, — сказал он.

Она подняла руки, сдаваясь, и улыбнулась ему белозубой молодой улыбкой.

— Если станет совсем плохо, позвони мне. У меня есть знакомый доктор, он пропишет тебе лекарство, от которого не пострадает твое мужское достоинство.

Она проводила его до выхода и смотрела вслед, пока он шел к своей машине по длинной зеленой лужайке, залитой солнцем. Когда он вышел из-за укрытия стен, в лицо ему ударил порыв теплого весеннего ветра. Скоро лето.

По другую сторону закрывшейся двери Элла Крюгер поцеловала распятие, взяла в руки четки и начала молиться.

Беккер одевался так же тщательно, как приводил в порядок свое тело: синий костюм, голубая поплиновая рубашка, темный галстук с маленькими запятыми бордового цвета, черные мокасины с уплотнителем, делавшим его выше. В нагрудный карман он положил солнечные очки. Он наденет их, чтобы спрятать свое горе — и глаза, на случай если в толпе окажется человек, наделенный острым восприятием окружающего мира.

Беккер считал похороны пустой тратой времени. Не пойти на них нельзя, но жалко времени, проведенного без пользы. Он вздохнул, надел очки и посмотрел на себя в зеркало. Неплохо. Беккер стряхнул нитку с плеча и улыбнулся своему отражению.

Очень хорошо.

Собравшись, он достал из портсигара капсулу псевдоэфедрина, разломал ее и высыпал содержимое на стеклянную поверхность прикроватного столика. «Производители препарата были бы в шоке, если бы увидели меня сейчас: это же чистый медицинский кокаин», — подумал он, сделал глубокий вдох, впитал приятные ощущения, взял себя в руки и зашагал к машине.

Похоронное бюро, в котором проводилась церемония, находилось совсем рядом с его домом и нравилось ему. Беккер был хорошо знаком с ним. Он хихикнул и тут же напустил на себя серьезный вид. Нельзя так себя вести. Нельзя, и все. А потом он подумал: «Отпуск по семейным обстоятельствам» — и снова чуть не фыркнул. Университет предоставил ему такой отдых. Господи, это же ужасно смешно, но он должен скрывать свои настоящие чувства.

Фенобарбитал? Да, для похорон то, что нужно. Это придаст ему правильный вид. Поглядывая одним глазом на дорогу, Беккер достал портсигар из кармана, открыл, принял таблетку. Подумал секунду и забросил в рот вторую. Гадкий мальчишка! Чуть-чуть фенциклидина? Разумеется. Благодаря его действию ты становишься жестче, будто деревенеешь. Беккер знал это по собственному опыту. А охваченный горем муж именно так и должен выглядеть. Но следует соблюдать осторожность и не перестараться. Он положил в рот таблетку, раскусил ее пополам, выплюнул половину в портсигар, а другую проглотил. Ну вот, он готов.