– Алекс, что? – настойчиво повторила Осока.

– Н-ничего, – как можно ровнее произнёс я. – Не спится что-то.

– Кого ты хочешь провести? Меня?? – фыркнула она. Поднялась со своего ложа, присела на край моей койки, толкнув бедром: – Двинься. А ну, рассказывай. Живо.

Вот тут меня словно прорвало. Я говорил, сумбурно, сбиваясь и перескакивая с пятого на десятое, обо всём сразу. О доме, о том, какие у меня замечательные родители, и как хорошо бывает у нас на Земле в ясную погоду, о грозах и снеге, о девушке, с которой мы встречались несколько лет, и которая так просто и легко бросила меня весной. Конечно, «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло», тем не менее, именно из-за неё я и согласился на эту поездку на машинах, будь она четырежды проклята. Диман с гражданской женой, Вовка и Гарик со своими девушками, а я седьмой, один, как перст, не пришей кобыле хвост… Не удержавшись, я впервые за это время вновь произнёс вслух самые страшные свои мысли. Что, быть может, всего этого нет уже десятки тысяч лет, ни родителей, ни дома, ни города, да и самой планеты. А я последний землянин в Галактике, бездомный Мафусаил.

– Ну, вот об этом даже думать не смей, – не дав мне закончить, перебила Осока. – Только в поступках разумных существ верным чаще всего бывает самое простое объяснение. А в странных явлениях природы и разгадка может быть неожиданной.

– Хорошо бы, кабы так.

– Так, только так. Найдём мы твой дом, где бы он ни был, даже в соседней галактике. Я и не с такими задачами справлялась, поверь мне. И не из такого выпутывалась. Найти нельзя то, чего нет.

– Или уже нет.

– Рассержусь, – пригрозила Осока. – Как не стыдно! Я вообще другого вида, а верю в твой дом больше, чем ты сам! Непозволительная слабость. А ещё мужчина.

– Не ругайся. Лучше расскажи что-нибудь. Твой дом, твоя планета, какая она?

– Разная. Так же, как и твоя Земля. Снег у нас бывает только на полюсах, где растут непроходимые леса. А ближе к экватору – Великая степь. И ветер гонит по ней пегие волны травы, от моря до гор и снова до моря. Это очень красиво в фильмах, – она помолчала и продолжала: – Сама я тоже, наверное, много раз видела, только уже не помню. Меня ведь отдали в Орден в четыре года. Моим домом был Храм, тот, что сейчас стоит сожжённый посреди Корусанта. А семьёй… да нет, не было у меня семьи, что я себя обманываю. Потом война. Потом… ну, я тебе говорила. Так я и зависла посередине дороги из ниоткуда в никуда.

– Вот и я сейчас оказался на такой дороге, – вздохнул я. – Как знать, может, действительно было бы лучше, если бы ты высадила меня тогда на первой обитаемой планете.

– Возможно сделать это и сейчас, – пожала плечами Осока. – Но не стану. Куда ты пойдёшь?

– Ну, а тебе-то за каким хреном я сдался?? – неожиданно для самого себя задал я вопрос, не дававший мне покоя не меньше, чем мысли о тысячелетней пропасти времени. – Кто я? Та картина на стене, которая дырку на обоях загораживает?

– Дырку? – как-то очень тихо сказала девушка. – Да, пожалуй, что дырку. Огромную такую дырку на половину души. Алекс, я за весь последний год столько не говорила, сколько за эти две недели. Скоро дар речи терять начну. Веришь, иногда обращаюсь в сервис с пустяковыми поломками, чтобы с образованными людьми поболтать. У них, конечно, тоже темы не блещут разнообразием. Но не с торговцами же общаться о ценах на кушайан и не с буфетчиками откровенничать?

– А подруги? – осторожно спросил я.

– Есть несколько… так называемых. Которые и видеть рады… раз в год. И пообщаться готовы… пару дней. Настоящая только одна, но и у неё не будешь гостить месяцами. Как ты там говоришь? «Гости, а не надоели ли вам хозяева»?

– Грустно, конечно, – сказал я. – И, всё же, собеседник – это не профессия. Ты сказала, что я буду помогать тебе, а я пока только хлеб зря ем.

– Пока ты набираешься знаний о нас, это тоже очень важное дело. Потом, когда будешь знать основы, сможешь и помочь.

– А вот сейчас ты напоминаешь мне мастера-наставника из монастыря Шаолинь, – поморщился я. И процитировал гнусавым нудным голосом буддийского, а может быть, католического монаха: – «Терпение. Вы всему научитесь, когда придёт время».

В полумраке кабины невозможно было разглядеть выражение лица, тем не менее, я буквально почувствовал, как брови Осоки удивлённо приподнялись.

– Неужели я веду себя, как они? – ужаснулась девушка. – Нет, только не это! Меньше всего на свете я хочу быть таким наставником. Вбивать в головы учеников замшелые догмы. Чтобы они потом, как я – только за порог и сразу на нижней ступеньке лбом о суровую действительность… – она тряхнула рогатой головой.

– Извини. Я имел в виду, есть наверняка что-то, чему я могу научиться и сейчас. Кроме как обращаться с нейронным хлыстом.

– Думаю, что да, – задумчиво произнесла она. И повторила: – Да, определённо. Завтра с утра буду учить тебя стрелять.

– Господи, неужели и здесь это самое простое, чему можно научить человека? – притворно вздохнул я. – Даже настолько замшелого варвара…

– Такой тон мне нравится гораздо больше, – очень серьёзно сказала Осока. И спросила, притронувшись к моей груди, где сердце: – Отлегло вот здесь?

– Кажется, да.

– Тогда спи. И запомни: будет плохо, достаточно просто сказать мне. Друзья для того и есть, чтобы не держать в себе.

– Хорошо, – кивнул я и машинально добавил: – Ты тоже, если что.

– Непременно. Спасибо. А по поводу стрельбы завтра поглядим, будет ли оно так уж просто.

Назавтра меня растолкали в семь утра по корабельному времени. Дали слегка поесть – очень слегка, чтобы не отягощать желудком остроту ума и скорость реакции. И принялись учить обращаться с корабельным вооружением. «Горгулья» не была боевым кораблём, тем не менее, могла постоять за себя в случае нападения. Из-под пластин обшивки ниже рубки могла выдвигаться поворотная турель с парой плазменных пушек. Вторая скрывалась в хвостовой части между верхними двигателями, попасть туда можно было из бокового коридора. Обе турели имели практически одинаковую конструкцию: гранёный прозрачный блистер, орудия по бокам и место для стрелка между их казённых частей. Обзор отсюда открывался гораздо лучше, чем из рубки. При желании, турели управлялись и дистанционно, но тогда экран сильно ограничивал поле зрения. Место для учебных стрельб Осока нашла лучше некуда – астероидное облако в системе Эльшандруу, которое мы как раз пролетали. По словам моей спутницы, когда-то, до появления Империи, в этих краях базировались пираты и точно так же обучали своих канониров обращению с пушками. Хаотичное движение летающих глыб лучше всякого стрельбища с мишенями.

Приводы орудий были хороши. Даже слишком хороши. Турель вращалась чересчур быстро! А рукоятки управления, казалось, вообще не имели сопротивления. Я-то привык, что компьютерный джойстик, тем более, пульт управления реальной пушкой в реальной бронемашине, двигаются с усилием.