Или действовать в духе времени — поймать этого «почтальона Печкина» да и преподнести Ришелье. Вот, дескать, аглицкого шпиёна словили.

Надо только всё продумать… Проверить… С этими благонадёжными мыслями Сухов и заснул, а вскоре во всей гостинице уже разлилась ночная тишина, только жестяной меч на вывеске поскрипывал на ветерке…

— Уж не знаю, как там с мечами, — бурчал наутро Ярослав, — а клопы у них воистину королевские! Загрызли, гады! Я уж от них на стол забрался, думал, хоть там отдохну. Фиг! Эти сволочи и туда залезли!

— Зато мы с Витькой выспались, — посмеивался Пончик. — Нам, слугам, господские комнаты не положены, мы по-простому, на сеновале легли. Угу…

Сухов улыбнулся насмешливо, щуря глаза. Виноградные лозы густо оплетали террасу. Обвивая столбы навеса, гибкие плети забрались на крышу и свешивались оттуда зелёными фестонами. Утреннее солнце просвечивало сквозь фигурные листья, кололо глаз высверком.

Внизу, во дворе, стояла вчерашняя карета.

Двое постояльцев шустро собирались в дорогу. Окенгэм таскал кожаные кофры, а Тристан увязывал пожитки на задок экипажа. Хозяин «Королевского меча» вертелся рядом с англичанами, словно провожая почётных гостей. Конюхи запрягали шестёрку нормандских лошадей. Пожилая прачка, волоча охапку простыней, прошла себе мимо, переваливаясь утицей. Сонный купец, загулявший с вечера, плёлся к себе — отсыпаться.

— Лакеи наглые, — продолжал бурчать Быков, — хозяин — жулик…

— Зато повар тутошний — настоящий умелец, сальми[31] у него отменное, — с ленцой сказал Сухов. — Ладно, ехать пора. Коня мне, Понч, да поживее!

— Феодал, — буркнул Шурик, направляясь к лестнице. — Бурбон.

— Разговорчики!

Пончик продолжал бурчать, но Олег уже не слушал друга. Его вниманием снова завладели постояльцы-чужаки. Когда коней запрягли в карету, из дверей появился таинственный милорд — белокурый и худощавый, щеголевато одетый, с повадками очень важной персоны.

Тут-то всё и произошло — в раскрытые ворота постоялого двора влетел всадник на сером в яблоках коне и закричал:

— Сдавайся, Монтегю! Или защищайся!

Слетев с седла, он выхватил шпагу и бросился к карете, однако очень важная персона, вызванная на поединок, не спешила хвататься за эфес.

Вытащив пистолет в золотых насечках, Монтегю выстрелил, поразив неизвестного всадника, и нырнул в карету.

— Гони, Окенгэм! — гаркнул он на родном наречии, и эсквайр, взлетев на козлы, хлестнул коней. Те рванули с места, унося экипаж со двора.

Пончик первым рванулся к раненому, зажимавшему рану в боку, и живо оказал первую помощь. Незнакомец в дорожном камзоле был полноват, он кривил бледное лицо и всхлипывал от боли. Взгляд его блуждал, пока не остановился на подбегавшем Сухове.

— Шевалье! — воскликнул он слабым, прерывающимся голосом. — Умоляю, окажите милость!

— Говорите, — обронил Олег, приседая.

— Только… — светло-голубые глаза раненого наполнились беспокойством, — скажите… Вы не враг кардинала?

— Я целиком и полностью разделяю воззрения его высокопреосвященства, — твёрдо ответил Сухов. — Слово дворянина.

— Тогда схватите лорда Монтегю! — Незнакомец вцепился слабыми пальцами в Олегов камзол. — Сэр Уолтер — шпион Бэкингема, он подбивает герцогов Лотарингского, Савойского и Баварского выступить против его величества короля! Я — де Бурбон, его высокопреосвященство послал меня перехватить Монтегю, но тот улизнул. Со мной были два баска… они отстали, а я… сами видите… Молю вас, задержите этого прощелыгу лорда![32]

Сердце у Олега забилось чаще — значит, он был прав, подозревая, что милорд — «рыцарь плаща и кинжала»! Хм… Кажется, они ввязываются в ха-арошую авантюрку!

— И куда его? — нахмурился Сухов, словно делая одолжение.

— В Париж, в Малый Люксембургский дворец,[33] в руки монсеньора! — выдохнул де Бурбон и застонал: — Спешите, спешите, сударь! Не беспокойтесь обо мне, мои люди скоро будут здесь и помогут мне…

— Держитесь, — подбодрил его Олег и повелительно крикнул: — Коня!

Сухов взлетел в седло и закружил в нетерпении по двору, дожидаясь, пока Быков и слуги тоже сядут верхом. Он был даже доволен тем, что не надо рассказывать друзьям о ночном разговоре, о своих подозрениях и далеко идущих выводах — всё и так сложилось удачнее некуда. Остаётся словить «аглицкого шпиёна» и передать «компетентным органам».

— За мной!

Четвёрка галопом пронеслась по пыльной улочке, вырвавшись на простор тракта. Карета была уже едва видна, однако её выдавал шлейф пыли, разносимой ветром.

Олег скакал, чувствуя, как свежий ветерок обвевает лицо, чуя, что друзья поспешают за ним, и улыбался. Он снова в деле!

Кони, отдохнувшие и накормленные на постоялом дворе, несли резво, потихоньку-полегоньку настигая карету лорда Монтегю. Окенгэм вовсю нахлёстывал бедных нормандцев, те жилы рвали от натуги и усердия, и всё ж упряжка проигрывала гонку, уступая вольным скакунам.

— Яр! — крикнул Олег. — Обходи слева, займись возницей! Я зайду справа!

— Понял! — откликнулся Быков.

— Пистолет возьми!

— Оба при мне!

— Давай!

Кучер, стегавший лошадей, обернулся, различив погоню, а в следующий момент вытянул руку над крышей кареты. Блеснул ствол, плотный султан дыма взвился и рассеялся. Грохнул выстрел, увесистая пулька прозудела мимо, а Сухов прибавил прыти коню.

Ярослав решил, видно, рискнуть: он приблизился к карете почти вплотную, уцепился правой рукой за верёвку, которой к задку привязаны были пухлые мешки, перескочил с седла на запятки повозки, а оттуда полез на крышу.

Олег ясно увидел, как стенку кареты пробила пуля.

Пончик крикнул:

— Осторожно, Яр!

А Быков между тем вылез на верх экипажа. Окенгэм хотел было огреть его кнутом, но Ярослав опередил англичанина — двинул его в челюсть и спрыгнул на козлы, осаживая лошадей.

Шестёрка чуть на дыбки не взметнулась, а тут и Сухов подоспел.

Монтегю с искажённым лицом распахнул дверцу, пугая пистолетом, и Олег проделал несложное упражнение — перескочил в карету, пяткой в грудь вразумляя лорда Уолтера, а после, упав на златотканые подушки, двинул локтём по скуле толстого камердинера.