Отвёл Василий Шуйский ловко от себя удар. На время Москва притихла.

Смутное время. Тревожное время. Не успокоилась Русь после вступления на престол Василия Шуйского.

Всё так же бурлили окраинные города. Восстала Рязань. Волновалась Тула.

Металась по стране огромным перекати-полем Смута. Объявлялись новые претенденты на русский престол.

– Царевич Пётр объявился!

– Царевич Пётр. Пётр Фёдорович!

Эта весть неслась с востока, из приволжских городов. В Москву она пришла ещё при жизни Лжедмитрия I.

Сообщалось, что царевич Пётр – внук царя Ивана Грозного, сын царя Фёдора Ивановича и царицы Ирины Годуновой.

Царевич Пётр даже специальное послание направил Лжедмитрию, в котором рассказывал о себе и называл Отрепьева своим дядей.

Лжедмитрий ответил. Признал «царевича Петра» и назвал его своим племянником. Пригласил в Москву.

У «царевича Петра» была ватага в четыре тысячи человек. Ватага двигалась вверх по Волге. Грабила в пути купеческие караваны.

С Волги со своей ратью и собирался «царевич Пётр» идти к Москве. Но тут Лжедмитрия убили. Царём стал Василий Шуйский. Положение изменилось. Затих на время «царевич Пётр».

Правительству Василия Шуйского пришлось давать разъяснение.

Не царевич он вовсе. Не Пётр. Не внук царя Ивана Грозного. Не сын царя Фёдора Ивановича и царицы Ирины Годуновой. Вор он. Мошенник.

Называлось, откуда «царевич Пётр». С Оки он, из города Мурома. Звать его Илейкой. Сын он посадского человека Ивана Коровина. А мать у него – Ульяна.

Эти сведения были верными. Однако Илейкой он был в прошлом. А сейчас стал «царевичем Петром», «царевичем Петрушей».

И многие в это верили.

Пробыла Марина Мнишек московской царицей всего девять дней.

До слёз обидно.

Вместе с дочерью в Москву приехал и её отец – сандомирский воевода Юрий Мнишек. Представлялись Мнишеку картины радостные. Царь Дмитрий молод. Молода Марина. Много лет им быть на московском троне. Значит, и ему, Юрию Мнишеку, состоять при власти.

И вот всего лишь девять дней пробыла Марина в московских царицах.

– Сорвалось! – сокрушался Мнишек.

После гибели самозванца Мнишеки лишились всех своих привилегий и богатств. Драгоценности, которые подарил Лжедмитрий накануне женитьбы своей невесте, были отобраны и переданы в казну.

Глянул Мнишек в окно своей кремлёвской усадьбы: из конюшни уводят дарованных ему лошадей.

Глянул в другое окно: выносят винные припасы.

Глянул в третье – вообще зажмурился: ворота досками забивают.

Однако не пал духом сандомирский воевода.

Марину величает, как прежде:

– Ваше царское величество.

Себя тестем московского царя по-прежнему называет. Новые планы зреют в голове у Юрия Мнишека. Стал он подробно расспрашивать о новом царе Василии Шуйском.

– Воли сильной?

– Сильной.

– В гневе бывает часто?

– Случается.

– Женат?

– Нет, не женат, – отвечают Мнишеку.

Третий вопрос и был самым главным изо всех. Василий Шуйский был действительно человеком холостым.

Возникла у Юрия Мнишека смелая мысль: вот бы выдать Марину замуж теперь за Шуйского. Вот бы их обвенчать, поженить. Вновь бы Марина царицей стала.

Даже с боярами заговорил.

То с одним:

– Царь не женат. Невеста ему нужна.

И сразу о своей Марине.

То с другим:

– Холост царь. Не принято так у царей.

И вновь про свою Марину.

Однако ничего у Юрия Мнишека с его планом не получилось.

Выселили вскоре Марину и Мнишека из Кремля. А затем и вовсе отправили в изгнание в Ярославль.

До слёз обидно.

Сразу же после убийства Лжедмитрия по Москве прокатился слух:

– Не убит царь Дмитрий! Жив!

Говорили, что вместо царя Дмитрия погиб очень похожий на него иноземный наёмник.

Многие из простых людей по-прежнему мечтали о добром царе. Многим хотелось верить в то, что действительно Дмитрий жив.

Московский слух вскоре подтвердился. Пришли вести из Речи Посполитой. И вновь из родных мест Мнишеков, из города Самбора.

Оказалось, что спасшийся царь находится в городе Самборе. Сообщалось, что живёт он в доме Мнишеков. Что хозяйка дома, жена Юрия Мнишека, пани Мнишек, его признала. Передавались новые подробности чудесного спасения. Говорилось: мол, в Москве у царя Дмитрия было два двойника. Мол, один из них, принятый за Дмитрия, и был убит. А настоящий царь Дмитрий бежал из Москвы. И вот благополучно достиг Самбора. Доходили до Москвы слухи и о том, что в Речи Посполитой для царя Дмитрия стали срочно собирать войско из новых наёмников.

У царя Василия Шуйского появились непредвиденные заботы.

Царские послы, находившиеся в Польше, получили приказ выяснить все подробности, а главное, сообщить, как выглядит новый Лжедмитрий.

Сообщили в Москву послы:

«Не похож».

Сравнивали послы: Гришка Отрепьев был рус, а этот смугл, волосом чёрен. Нос у Гришки широк, а у этого узок. Усов и бороды у Гришки не было. У этого хоть и небольшие, но и усы, и борода есть. У Гришки Отрепьева под носом была бородавка. У этого бородавка, правда, тоже есть, но не под носом, а на щеке.

Ясно: не тот Лжедмитрий.

А вскоре по приметам выяснили и имя нового самозванца. Оказался им московский дворянин Михаил Молчанов. Был он одним из приближённых Отрепьева. После гибели Отрепьева был схвачен, но бежал. И вот теперь решил сам стать царём Дмитрием.

Поражал новый самозванец всех тем, что имел при себе подлинную царскую печать. Как она у него оказалась – неизвестно. Посылал он от имени царя Дмитрия много разных писем и воззваний. И на каждом царскую печать ставил.

Узнав о появлении в Самборе «царя Дмитрия», вновь взволновался город Путивль – первая «столица» первого Лжедмитрия. Написали восставшие в Самбор, что ждут царя. Однако Молчанов не поехал.