скоростью стала всасывать в себя всю прилегающую с лётчиком территорию в радиусе двадцати метров. Все как по команде отпрянули и кинулись в стороны от засасывающего тромба – в лес, в кусты, под защиту деревьев. Отбежав на несколько шагов, они почувствовали притягающую к себе центробежную силу, поглощающую в себя всё, что находилось в поле её действия: самого пилота, пласты почвы, прошлогоднюю и новую траву, кусты, насекомых и мелких грызунов. Всё было моментально оторвано от земли, поднято вверх и, кружа в круговороте против часовой стрелки, унесено к зениту сферы. Плазмоиды на прощанье покружились, разбрызгали вокруг себя капли огненной жидкой субстанции и, опалив деревья, скрылись в вышине вслед за воронкой. Червоточина исчезла, купол закрылся, словно затянувшаяся рана, оставив после себя в качестве «подарка» куски падающей грязи, запах озона, кучу пустых гильз от автоматов, сыплющихся из пустоты, словно майский град в весеннюю грозу. Тут же упали несколько касок, а вслед за ними, с грохотом, в грунт плашмя вонзилась порванная гусеница от танка, и последнее, что исторгнула из себя сверху пустота – это обломок развороченной станины пулемёта с покорёженным стволом, загнутым кверху, будто указательный палец. Всё произошло настолько быстро и стремительно, что путешественники не успели как следует испугаться. Их спасло расстояние.

Когда последний порыв ветра утих, все озабоченно и с тревогой, граничащей с испугом, начали озирать взглядами поляну, на которой за мгновение до этого лежал лётчик. Профессор бегал по поляне, собирал гильзы, тут же их бросал.

- Видите эти каски? Их выдернула из того мира наша червоточина, перенеся сюда, в наш реальный мир, а взамен забрала лётчика и нескольких грызунов как подопытных мышей, и теперь где-то там, в сороковых годах, в районе Прохоровки, она выкинет или выплюнет – как хотите это называйте – всё собранное и всосанное здесь своим гигантским «пылесосом». Вот этот трак от гусеницы… явно немецкий по конфигурации, от «тигра» или «пантеры», - для наших танков он слишком широк. И наоборот, - подбежал он к обломкам, - станина пулемёта… наша, ещё недавно стрелявшая. Дуло, видите, как вывернуто? Это от взрыва.

Он по своей привычке поднял палец кверху:

- Ребятки мои, весь этот хлам, сброшенный к нам сверху воронкой, не далее как несколько минут назад был в действии. Заметьте, не тридцать шесть лет назад, а ТОЛЬКО ЧТО. Сейчас! Понимаете? – он обращался к Людмиле с фотографом. - Чувствуете размах, открытого нами действа природы? Две реальности с промежутком тридцатишестилетней давности соприкоснулись между собой, вызвав временной сдвиг и воронку, которая обменялась пространствами. Вполне возможно, этот пилот, не попади он в воронку времени, был бы через минуту сбит там вражеским истребителем, однако попав на короткое время к нам сюда, он остался там живой, и вернулся к своим обязанностям, даже не заметив, что побывал в совсем ином для него измерении. Очевидно и то, что он, сейчас, в глубокой старости доживает свои последние дни где-нибудь в Курской области, с медалями и прочими наградами, совсем не помня, что в каком-то сорок третьем году его поглощала воронка временного портала. Червоточина открыла соприкосновение двух пространств, и как парадокс – двух временных эпох.

Он перевёл дыхание, всё ещё держа в руках несколько гильз. На сегодня впечатлений им хватило с избытком. Подобрав всё, что было раскидано по поляне, они расположились у костра и Василий Михайлович принялся классифицировать предметы, пока Люда готовила ужин. Семён помогал профессору, внося в блокнот ту или иную запись, Губа отправился ставить капканы, два из которых чудом уцелели и он сберёг их на подобные случаи, а Иван, как всегда ходил среди деревьев, выискивая полезные травы и соцветия для каких-то, одному ему известных целей. Решили ночевать здесь же, а утром, едва рассветёт, двинуться вниз по долине к выходу на побережье уже самого озера. Ужин уже был готов. Бельё высушено. Перевязки сделаны. Костёр потрескивал. Василий Михайлович хотел и дальше продолжать, однако тут произошло обстоятельство, заставившее его умолкнуть на полуслове. Все проследили за его изумлённым взглядом и повернули головы к лесу.

Удивлённо открыли рты и замерли.

Там, среди деревьев стоял Саша.

…Парень едва не поперхнулся и, удивлённо уставился на всех.

Глава 2-я: 1943 год. Курская дуга

Он лежал на дне глубокой ямы.

Сознание приходило постепенно, медленными толчками высвобождая мозг из потустороннего небытия. Первым вернулся слух. Откуда-то сверху, далеко в вышине слышался звук, который только что пробудившийся мозг ещё не был в состоянии классифицировать, однако что-то знакомое было в этом нарастающем гуле, что-то опасное и тревожное, заставившее организм выделить порцию адреналина, прикрыв непослушными руками голову.

В висках сразу запульсировала тупая боль.

Откуда здесь, на Байкале артиллерия? – пронеслось в мозгу. Где все? Где лошади и буряты? Почему отключились рации после этой чёртовой спирали? Почему сейчас сумрачный предвечерний туман, когда должна быть ночь? Куда делась огромная, пульсирующая луна? И, наконец, чёрт возьми, в какой яме он лежит, как он в ней оказался, и почему слышны залпы орудий?

При каждом отдалённом грохоте земля под ним вздрагивала, и кашеобразная жижа приходила в движение, словно густой кисель в фарфоровой чашке.

И как бы в ответ на его вопросы, вверху над воронкой резкими стрелами пронеслись два истребителя, сопровождаемые душераздирающим воем сирен: промелькнули и умчались ввысь, запечатлев на короткий миг в Сашином сознании чёрные кресты на внутренних сторонах крыльев. Следом за ними пронеслись ещё два, а чуть позже – ещё. И на всех были немецкие свастики. Саша даже успел разглядеть мельком чайкообразную выгнутую форму крыльев – сомнений быть не могло: перед ним во всей их жуткой красе промелькнули «юнкерсы», - только они могли издавать тот наводящий ужас вой, от которого волосы вставали дыбом. Над ним только что промчалось звено этих бомбардировщиков, скидывающих бомбы в бреющем полёте. Саше захотелось кричать.

Земля вокруг воронки вздыбилась и заходила ходуном.

Бам! Бам! Бам! – неслось отовсюду.

Первая волна «Ю-87», сбросив бомбы, ушла за горизонт.

Вдруг сверху в яму посыпалась земля, и он услышал над собой голос:

- Эй, лишенец! Куда собрался? – и голос весело загоготал. – Смотри, Лёха, тут ещё один – похоже, контужен.

С краев воронки потекли ручейки сухого песка, и Саша задрал голову. Слух тут же уловил разносторонние звуки лязга железа, скрипов телег, ржания лошадей, грохота моторов – казалось, всё пространство за пределами ямы пришло в движение. В небе вновь промчалась парочка самолётов, однако, говоривший солдат