– А можно мне другой вопрос?

– Нет, – отрезал Кен. – Нам уже пора. К тому же, парень, мы работаем по системе одного дубля. В этом у нас Нолан настоящий профессионал.

– Простите.

– Не переживай. – Я улыбнулся и похлопал Дилана по плечу. – Ты тоже к этому привыкнешь. Наверное.

Понурив голову, он поплелся к лодке. Пьер незаметно ткнул меня кулаком в бок, а Кен подмигнул.

Так-то: пусть все знают, что я тоже в случае чего могу пенисом поразмахивать.

Одно из достоинств моей так называемой работы – необходимость делать то, чего бы в своей нормальной жизни я никогда не сделал. В большинстве своем писатели (даже если они бывшие сценаристы) не любят отрывать зад от насиженного места – в прямом смысле слова, по крайней мере. Хотя, конечно, и тут без исключений не обходится. Хемингуэй, к примеру, с удовольствием отправлялся на природу, чтобы подстрелить пару-тройку перепелов или потягаться силами со здоровенной рыбиной. И все же, бьюсь об заклад, с еще большим удовольствием он возвращался домой: наливал себе чего-нибудь покрепче, садился на крыльцо и беседовал с любимыми кошками в свойственной ему манере – краткими, но емкими предложениями.

Как вы уже знаете из нашего разговора с Джеммой, я еще ни разу не удосужился побывать в Гранд-Каньоне. А теперь посмотрите на меня: плыву по самому его дну на плоту, в спасательном жилете и с веслами в руках, а вокруг – скалы высотой в милю, а то и больше. Мы с Кеном сидели на последнем, третьем ряду, будто пара двоечников на галерке. Дилан явно считал, что всем нам следует серьезнее относиться к происходящему, однако недавнее провальное интервью так его подкосило, что желания приструнить кого-нибудь из нас у мачо не возникало. Пока не возникало.

День понемногу клонился к вечеру, и в косых лучах солнца выщербленные скалы смотрелись особенно величественно, радуя глаз невероятными оттенками красного, оранжевого и коричневого. Это были в основном горизонтальные линии, но иногда встречались и вертикальные, и просто цветные пятна. Нижние слои пород были усыпаны кустиками и мелкими изогнутыми деревцами. На берегах, от подножия стен до самой воды, лежали огромные неровные камни. Довершала этот поистине инопланетный пейзаж река, которая достигала здесь шестидесяти футов в ширину и тридцати в глубину.

Скоро мне снова предстоит появиться в кадре, но на сей раз я буду немногословен, дабы не нарушать атмосферу таинственности, – ограничусь очередной хвалебной речью уклончивости Кинкейда, который оставил нам столь запутанное описание своего приключения (что лично я нахожу донельзя интригующим). Кроме того, если уж быть до конца честным, я не смог бы объяснить, почему мы придерживаемся именно этого маршрута: попросту не помню, с какого перепугу вдруг решил за него ухватиться. Я всего лишь сравнил пять разных интернет-статей о пещере, написанных с умопомрачительной дотошностью, от которой мозг нормального человека сведет судорога, и прикинул, где примерно стоит искать. У меня много достоинств (как я сам полагаю), но скрупулезное внимание к деталям в их число не входит.

Все бы ничего, но мне вдруг пришло в голову, что исследователи (или аферисты), чьи работы я сравнивал (занимался плагиатом, если уж называть вещи своими именами), не учли некоторых данных из оригинального текста, на первый взгляд незначительных, но лично я расценил их (и здесь стоит признаться, что на тот момент я успел выпить изрядное количество спиртного и покурить какой-то убийственной травы, которую купил у своей домработницы, эмигрантки из Латвии, – но от подробностей этой истории я, пожалуй, воздержусь) как доказательство того, что Кинкейд пытался направить всех по ложному следу. Я взял громадный кусок ватмана и принялся покрывать его расчетами и диаграммами, пока наконец у меня не родилась собственная версия относительно местонахождения пещеры (я все это сфотографировал и загнал в Evernote вместе с фотографиями). Такие художества обычно висят в гараже человека, которого арестовывает полиция, подозревая, что он кровожадный маньяк, терроризирующий всю округу последние десять лет. Но тогда мне казалось, что я на верном пути.

В итоге я сузил поле поиска до четырехсот ярдов – ничем не примечательного и никого не интересующего участка реки, который был необычайно широк и глубок одновременно.

Однако сначала нам нужно до него добраться.

Мы плыли уже час, как вдруг плот, до этого спокойно скользивший по воде, быстро понесло вперед.

– Скоро начнутся пороги? – догадался я.

– Ага, – ответил Дилан. – Лучше держитесь крепче.

Плот подпрыгнул, крутанулся на повороте – и нашим взорам предстала совершенно другая река. Вместо широкой водной глади нас встретил стремительный поток, раза в три уже, который несся на бешеной скорости, врезаясь в огромные валуны.

Не успели мы опомниться, как нас уже кидало из стороны в сторону. Плот то и дело подбрасывало, и он шлепался обратно на воду с такой силой, что у нас трещали кости. Еще один сумасшедший скачок – и плот накренился, так что правый борт оказался выше левого на два фута.

Мгновение – и Фезер рядом с нами уже не было.

– Твою мать! – заорал Дилан.

Он начал выкрикивать команды, стараясь увести плот влево, где река была поспокойнее, и вертел головой по сторонам, ища глазами Фезер. Выглядел он совершенно потерянным, отчего всем нам легче не становилось.

– Где же она? – проорала в ответ Молли. – Где…

И тут мы ее увидели. Она плыла параллельно нам, с легкостью управляясь с течением. Ловко обогнув торчащий на ее пути камень, она свернула в нашу сторону и несколькими уверенными взмахами преодолела расстояние до лодки.

Пьер протянул ей руку, Фезер схватилась за нее и взобралась на борт. На ее лице сияла широченная улыбка.

– Хочу еще!

Через несколько минут пороги наконец остались позади: узкий пролив вновь сменился широким водным простором, река более или менее успокоилась. Фезер была разочарована.

– Ты в порядке? – спросил я у нее.

– В порядке? Да я на седьмом небе! Дилан, нам сегодня еще встретятся пороги?

– Нет. И запомните все: если я говорю «держитесь крепче», значит вы должны держаться крепче. Здесь за вашу безопасность отвечаю я, это ясно?

Я подмигнул Кену:

– Жаль, что так вышло. Ты ведь надеялся, что это я свалюсь за борт и у нас получится отличное видео, да?

– Ясное дело, – кивнул он. – Но ничего – я подожду. От судьбы не убежишь, приятель.

– Так-то оно получше будет.

Вечер застал нас на маленьком клочке суши размером ярдов пятьдесят на двадцать пять, там, где стена каньона была пологой у основания. Мы с Кеном сидели на расшатанных складных стульях и созерцали противоположный берег, который представлял собой совершенно отвесную скалу. Солнце на прощание не жалело лучей, и стены каньона пылали на фоне потускневшего неба, словно охваченные огнем.