– Галь! – в смятении крикнула Ольга.

– А что, нет, что ли? – Галка повернулась на табуретке и уперлась ладонями в колени. – Думаешь, если ты слышишь, как моль летает, так я вообще глухая? Я всегда слышу, когда ты сопли на кулак мотаешь. – Она повернулась к Игорю и сердито выдохнула длинную струю воздуха: – У-ф-ф-ф-ф… Извини, тебе, само собой, непонятно… Я прям видеть не могу, как она из-за всего душу рвет. Ну, хорошая девочка, ну, жалко ее, конечно. Но родители-то у нее есть, верно? Хоть и такой отец, зато богатый. Тоже плюс… – Галка перевела взгляд с Игоря на Ольгу, потом опять на Игоря, пошлепала губами и опять вынула из его рук портрет Анны. – Это ты ее отец, – сказала она утвердительно, разглядывая Игоря и рисунок попеременно. – Ну дела-а-а.

Галка встала, обхватила голову Ольги ладонями, прижалась лбом к ее лбу и сказала как заклинание:

– Все будет хорошо. Вот увидишь. Послушай меня, дуру старую: все будет хорошо.

Цирк, думал Игорь растерянно. Театр абсурда. Таких совпадений не бывает. Или бывают? На полке опять что-то зашуршало, зашумело, и на голову Игоря посыпался целый ворох листов – некоторые чистые, некоторые с набросками, – а под конец упала тонкая пластиковая папка, на лету оскорбительно шлепнув его по носу.

– Та-а-а-ак… – Галка потерла руки и плотоядно ухмыльнулась: – И перед кем же ты провинился?

Когда Игорь приехал домой, Инга Максимовна уже уложила Анну и теперь устраивала большой шмон в дальней комнате. Хм, дальняя комната. Даже удивительно, как это для двух таких разных вещей можно было придумать одно название. Игорь попытался представить себе, какое впечатление могла произвести его квартира на Ольгу. Строго говоря, это были две соседние квартиры на одной лестничной площадке, несколько перестроенные и соединенные в одну. Дальней комнатой в его квартире мать называла бывшую кухню, из которой по ходу ремонта убрали всякие трубы-раковины-плиты и, передвинув внутренние перегородки, объединили ее с ванной, небольшой кладовкой и куском коридора в отдельный блок – получилась как бы квартира в квартире. Вот в этой самой комнате и развила бурную деятельность его суровая родительница. Игорь двинул кресло в угол, подальше от размашистых движений матери, сел в него и стал обдумывать тонкий подход для начала разговора на интересующую его тему. Мать вывалила на диван содержимое еще одного ящика с какими-то тряпками, критически оглядела распахнутые дверцы уже пустых шкафов и, удовлетворенно вздохнув, обернулась к Игорю.

– Ну, – довольно ехидно сказала она, – обалдел от новой няни?

М-да. С тонкими подходами у его матери всегда была напряженка.

– Ма, тебе-то она как? Понравилась?

– Еще чего! – Мать возмущенно фыркнула. – С чего бы это она мне понравилась? Вот если бы она горбатая была… или хромая… или лысая… Тогда да, тогда понравилась бы.

– Да ну тебя… – Игорь вдруг представил Ольгу с горбом и поежился. – Я серьезно.

– Да и я серьезно. Серьезнее некуда. Ладно, ты все равно не поймешь. – Мать подвинула кучу барахла на диване и села, сложив руки на животе. – Анна-то как к ней лепится, а? Не оторвешь. И все время смеется, ты обратил внимание? «Моя Оленька, моя Оленька…» Надо же! С одного раза…

– С двух, – поправил Игорь, но тут же вспомнил, как Анна вчера в кафе обнимала чужую девчонку в белом. – Хотя вообще-то да, с одного.

– Ты о вчерашнем? – Мать слегка нахмурилась и покусала губы. – Ольга мне рассказала. М-да, бывают совпадения… А ты все проверил?

– Большой проверял. – Игорь тоже нахмурился и беспокойно поерзал в кресле. – Все в порядке. В больнице, где Ольга раньше работала, о ней вообще тоскуют. А почему вдруг уволилась – никто не знает. И те, у кого няней работала, тоже очень довольны. Характер, говорят, золотой, добрая очень.

– Характер-то у нее, может, даже и бриллиантовый, – задумчиво пробормотала Инга Максимовна, глядя мимо Игоря. – Она с мужем недавно развелась. Ты знал?

– В общих чертах, – осторожно сказал Игорь, стараясь не показывать заинтересованности. – Ничего особенного, обычное дело. Детей нет, развелись тихо-мирно, он уехал.

– Во-во, – так же осторожно сказала Инга Максимовна. – Тихо-мирно. Он уехал, она у подруги живет.

– Ой, да! – Игорь засмеялся, хлопнул себя по лбу и встал. – Я ж от них тоже гостинчик привез. Редиски, зеленого луку, травы какой-то. Галка сказала, что ты разберешься с травой. Знаешь, там такая Галка – я чуть не свихнулся с этой Галкой…

– Как это? – Инга Максимовна с интересом подняла левую бровь.

– Да совершенно подвинутая. В приметы верит, по руке гадает, какие-то кармы у нее, ауры… На четыре года моложе Ольги, а кудахчет над нею, как курица над цыпленком: «Оль, ты переоденься, Оль, ты колбаски скушай, Оль, ты не простудись…» И еще гоняет всех поганой метлой. И сажает под книжную полку, чтобы посмотреть, что на башку упадет. Смешная. Она бы тебе понравилась.

– Да? – Мать смотрела на него с подозрением. – А тебе, случайно, на башку там ничего не упало?

– Анькин портрет. – Игорь с интересом наблюдал за реакцией матери. – И причем – совершенно случайно. Я так считаю. Но Галка думает, что это указывает на определенную степень вины.

Инга Максимовна поднялась с дивана, подошла к нему, сгребла у него на груди рубашку и потянула к себе, угрожающе сопя и сверкая глазами:

– А ну дыхни.

– Да ты че, начальник, – пьяным голосом сказал Игорь. – Ты че, в натуре… Я за рулем!

Но не выдержал, засмеялся, видя, как свирепо раздуваются ноздри матери, чмокнул ее в нос и обнял за плечи. – Пойдем, я тебе все покажу. Я на кухне все оставил.

Они сидели за кухонным столом, и Игорь по возможности подробно рассказывал обо всем, что хотела знать мать. Ей трудно было что-нибудь рассказывать. Важные вещи она пропускала мимо ушей, зато вопросами о каких-то несущественных подробностях просто душу выматывала.

– Беру бумажку, смотрю – а это Анна! – рассказывал Игорь. – Ты представляешь, что я подумал?

– Масло, акварель? – с интересом спросила Инга Максимовна.

– Ты о чем? – растерялся Игорь. – Я ж тебе говорю: вчера вроде как случайно встретились, а сегодня на меня портрет Анны падает. Как это понимать?

– Редиска у них какая хорошая, – с уважением заметила Инга Максимовна. – Ты не спросил, это сорт такой или, может, подкармливают чем?

– Ма, ты хоть слушаешь, что я тебе говорю? – обиделся Игорь.

– Слушаю, слушаю… – Инга Максимовна встала, пошла к плите и, проходя мимо Игоря, ласково растрепала его и так лохматые кудри. – Слушаю, сына, но ничего полезного не слышу.

Она налила чай себе и ему, вернулась к столу, поставила обе чашки и долго выбирала, какую взять себе. Выбрала, отхлебнула, вздохнула и, когда Игорь уже перестал ждать, вдруг решительно сказала: