– Вам что-то не нравится? – настороженно спросила Ольга, наблюдая, как он потянулся к коробке селектора и нажал какую-то кнопку.

– Ну что вы, – поспешно ответил Серебряный и наклонился к аппарату. – Тамара Михайловна, будь друг, зайди сюда… – Он навалился грудью на стол и опять уставился на нее. – Извините, а у вас ресницы настоящие?

В голосе парня слышался горячий интерес, чуть ли не азарт. Визажист он какой-нибудь, что ли?

Странно все это. Куда хоть она попала? Ресницы им нужны настоящие. Или, наоборот, они имеют что-то против настоящих ресниц? И беседует она не с родителями ребенка, а с каким-то пацаном без особых примет. Особые приметы – серая личность.

В кабинет влетела какая-то баба без возраста – от тридцати до пятидесяти, прикинула Ольга. Крупная, крупнофигуристая, крупноглазая, крупноприческовая. Все в ней было как-то несколько преувеличено, особенно макияж, украшения и голос.

– Ну-ка, ну-ка, ну-ка! – заорала она с порога глубоким веселым контральто. – Кто тут у нас на этот раз? – Баба пронеслась мимо Ольги, зашла за стол и села на подоконник позади Серебряного. И только потом посмотрела на Ольгу. – Так-так-так-так-так… – Она говорила все так же весело, но гораздо тише. Улыбка у нее была широкая, а глаза оценивающие. – Ух ты, ух ты, ух ты…

«Заедает в ней что-то или это новый прием психической атаки?» – с раздражением подумала Ольга. Дама тронула Серебряного за плечо, они быстро переглянулись, и дама сказала:

– Ему волосы не понравятся. Наталья была платиновая блондинка.

– Так для кого вы няню ищете, я не поняла, – начала Ольга, накаляясь с каждым словом. – Какое отношение имеет цвет волос и длина ресниц к исполнению обязанностей гувернантки маленькой девочки, да еще больной?

– Да и молоденькая очень, – продолжала дама, совершенно не обращая внимания на Ольгин лепет.

– Тридцать два, – вставил Серебряный, сверившись с Ольгиными документами, до сих пор лежащими на столе перед ним.

– Ну-у-у? – У дамы округлились глаза, рот и даже, кажется, уши. – Вот в это я никогда не поверю, это явный подлог, подлог, подлог, фальсификация, очень грубая подделка…

Ольга сжала зубы, по возможности медленно поднялась и шагнула к столу. Ничего ей в этом дурдоме не светит, это было ясно с самого начала. Неделю только зря убила на эти дурацкие справки.

– Ладно, все ясно, – сказала она резко. – Волосы я красить не намерена, тем более – ресницы подстригать. Так что я вряд ли подойду…

И вдруг застыла с протянутой к столу рукой, повернувшись к двери и с открытым ртом напряженно прислушиваясь к невнятному шуму в приемной.

– Чижик, – сказала она с недоверием. – Этого не может быть.

– Что? – Голос Серебряного был растерянным, голос дамы Тамары-как-ее-там – подозрительным. Ольга обернулась к ним и быстро спросила:

– Это ведь Анна, Анна Игоревна, правда? Это ведь для нее гувернантка?

– Ну-у-у, вы что-то уж очень много знаете, – совсем угрожающе начала дама Тамара, но тут дверь медленно, мелкими толчками, стала открываться, и Ольга так же медленно, на цыпочках, двинулась к этой двери.

Сначала в щель просунулась маленькая смуглая ножка в красной тапочке, потом ножка опять исчезла, за дверью пошебуршили, побормотали, потом дверь открылась пошире и пропустила маленькую чернокудрую девочку в белых шортиках и голубой футболке. Девочка входила в кабинет Серебряного спиной вперед, с явным трудом волоча через порог что-то громоздкое. А, мехового тигра величиной как минимум с Ольгу. Девочка что-то сердито бухтела и время от времени говорила строгим голосом кому-то там, за дверью:

– Не трогай! Я сама!

– Чижик, – тихо сказала Ольга, не веря своим глазам. – Эй, Чижик, как жизнь молодая?

Анна оставила своего зверя на пороге, быстро повернулась и потопала к ней, протягивая руки и улыбаясь во весь рот. Ольга опустилась на колени, поймала девочку в объятия и прижалась щекой к ее прохладной тутой щечке.

– А я знала, что ты придешь, – шепнула Анна ей на ухо.

– А я даже и не надеялась, – шепнула Ольга.

– Надежда – это последнее, что умирает в человеке, – строго шепнула Анна.

– Философ ты мой сопливый, – шепнула Ольга и засмеялась.

И Анна засмеялась, обнимая Ольгу за шею, откинувшись назад в кольце ее рук, подняв мордашку вверх и почти зажмурив глаза.

Ольга счастливо вглядывалась в лицо ребенка и вдруг сообразила, что начатый вчера портрет ее Чижика – точная копия сегодняшней Анны. Мистика.

И тут вдруг грянул гром – негромкий, но довольно противный мрачный голос этого типа, отца Анны, произнес прямо у нее над головой:

– Что хоть тут происходит, мне кто-нибудь объяснит?

Ольга замерла, выпустила из рук Чижика и стала медленно подниматься. Она слушала, как дама Тамара и Серая Личность одновременно стали объяснять отцу Анны что-то насчет документов, которые в полном порядке, и о специальной медицинской подготовке, и об опыте работы, а сама со смутной тоской думала, что нет в мире совершенства. Надо же, у ее Чижика – такой отец. Такой подозрительный тип. Зря она туфли покупала. Да еще и на его деньги. При воспоминании об этом ее просто как холодом обдало. Во влипла. Где хоть ее сумка? Вечно она сумки куда попало бросает. И еще очки. И документы не забыть бы. Отец Анны движением ладони остановил дуэт из-за стола и обернулся к Ольге:

– В двух словах. Ясно и коротко.

– Пришла наниматься, – в двух словах доложила Ольга. – Не подошли длина ресниц и цвет волос. Могу быть свободна?

– Я не об этом… – Он всматривался в ее лицо напряженно и как-то… растерянно, что ли? – Откуда вы знаете мою дочь?

Он кивнул на Анну, которая пыталась вскарабкаться по Ольге как по дереву.

Сейчас она с меня юбку стащит, подумала Ольга. Она подхватила девочку на руки, и та сразу же привычно обвила ее всеми лапами.

– Оленька ко мне в гости пришла, – объяснила Анна отцу снисходительно. – Не понимаешь, что ли?

– Какая Оленька? – все еще хмуро начал он, но лицо его уже начало меняться, сначала его затопило изумление, потом – недоверие, потом быстро промелькнули злость, насмешка, смущение, черт его знает что еще, и наконец осталось только странное, напряженное выражение, с которым он неотрывно смотрел Ольге в глаза.

– Почему вы здесь?

– По объявлению, – отрезала Ольга. В конце концов, что ей терять? Все, что можно, она уже потеряла. – Вы же сами давали объявление: «Требуется опытная гувернантка для боль… м-м-м… ребенка».

В объявлении было написано «для больного ребенка». При Анне она не хотела повторять полный текст объявления.

– И вчера вы нашли Анну случайно? – Он все не отводил взгляда, и голос его был полон подозрения и угрозы.

– Конечно, – сказала Ольга.