туман,

Видел кровь, что струится из тысячи ран,

Мируга же в то время поднялся опять,

И желал у Коэлуса жизнь отобрать.

Но пронзающий крик короля пробудил,

В бой вмешался Гефай, богу жизнь сохранил.

Молний блеск — все, что видел кошмар Мируга,

Кандалы зазвенели, сковали врага.

Привели злого ужаса в царство Морфея,

Чтоб для Невы свободу менять на злодея.

Миругу вновь забросил король в темный ров,

Где кошмара окутывал мрачный покров.

Царь сдержал свое слово и Неву отдал,

Но звезду ей оставил, свой дар не забрал.

Горсть тумана ей дал, быть позволил владыкой

Снов людей и носителем силы великой.

Стала самой прекрасной и светлой порой

Долгожданная встреча Гефая с сестрой,

Отстрадали свое за былые года,

Но теперь снова вместе они навсегда.

Дочь Милона Коэлус позвал к алтарю,

Без прекрасной жены жить не гоже царю,

А Гефай стал Коэлусу верным слугой,

Стал советником бога и правой рукой.

Много лет пролетело дыханьем ветров,

Перемены пришли с поколеньем богов,

И, когда час пришел стать владыкой ключей,

Согласился Гефай, стал духовно прочней.

История Молотоборца

Гордость Вигиса в мире не знала границ:

Его сын повергал всех и сбрасывал ниц,

Лапион среди войска сильнейшим прослыл,

Не способен умерить никто его пыл.

Мог повергнуть любого, кто встал на пути,

Сквозь огонь и сквозь воду — везде мог пройти.

Его тело, как сталь, еще крепче душа,

Он шагал лишь вперед, на пути все круша.

Но влюбился боец и пропал его жар,

Для Мифаи размяк, стал слабее удар.

А прекрасная дева несла собой свет,

Коим каждый вокруг был, как солнцем, согрет.

Дочь Декара воспитана благу служить,

В мире с миром великим прекрасным прожить,

Полюбила всем сердцем героя-борца,

Подчинила любовью руины отца.

Стал добрее боец, ей он счастья желал,

Одержимостью славой уже не страдал,

Его сердце забилось сильнее в груди,

Не бои, а семью видел он впереди.

Строил планы на жизнь в тихом счастье свою,

Не сражался, как раньше, подобно зверью,

С чем боролся он в прошлом, герой примирен,

Он жестоких желаний кровавых лишен.

Лапион и Мифая свой рай обрели

И трудились во имя Великой Земли,

Той идиллии не было б в жизни конца,

Помешали идеи титана-отца.

Ведь разгневался Вигис, бывалый боец:

«Неужели настал славе сына конец?»

Он смириться не мог, что ослаб Лапион,

Что любовной болезнью он был поражен,

Видел Вигис в любви только слабость людей,

Сердце бога-титана должно быть сильней,

Нет здесь места для чувств, кровь вскипает от битв,

Мир суровый и взгляд, что острей любых бритв.

Нет, не может поддаться любви Лапион,

Но, что хуже стократ, в чье дитя он влюблен:

Дочь Декара, народа титанов врага,

Он безвольных людей добродушный слуга.

Не как все был Декар, средь титанов изгой,

Человеческий род он повел за собой,

Ведь Декар полюбил любопытных людей,

Для титанов же люди — не лучше зверей.

Услыхав то, Сакрон свою стражу призвал,

Он титанам Декара схватить приказал.

И явился к царю покровитель людей,

Светлый страж миролюбных наивных идей.

Ему молвил Сакрон: «Ты безумный глупец,

Принесет то ученье титанам конец.

Не достойны все люди наш разум познать,

Чтоб потомков своих ремеслу обучать,

В святость душ их ты веришь напрасно, Декар,

Правду жизни теперь передам тебе в дар.

Чтоб познал ты, как гадки любимцы твои,

Осознал: люди хуже, чем шершней рои,

Дам тебе испытать боль их подлых грехов,

Что луной переходит чрез стены миров,

Тот урок чтоб понять, дам я вечность тебе,

За ту милость всю жизнь благодарствуй судьбе».

А затем на горе он Декара распял,

Там титана на муки Сакрон обрекал.

Вечной жизни остаток он здесь проведет,

Окул тело его на скале стережет.

Дух всевидящий, Окул, Декара палач,

Все следил за теченьем людских неудач,

Что людей слабовольных толкали на грех,

Вызывая у Окула искренний смех.

Беспощадный и верный правителя друг,

Общий разум связал его с дюжиной слуг,

Те безвольные куклы вершили свой суд,

Что греховный приводит к движению люд.

За поступки недобрые грешных людей,

Расплатился Декар чистой кровью своей,

Но ничуть не жалел, не отрекся от дел,

Что страдает не зря, усомниться не смел.

Его имя средь рода титанов — табу,

Повторить не желали Декара судьбу.

Его дочь безгранично ему дорога,

Невзлюбил ее Вигис, Сакрона слуга.

И любовь ее с сыном любимым своим

Он позволить не мог, встал вопрос перед ним:

«Чтоб во сталь обратился вновь сына кулак,

Лапиона избавить от девы той как?»

Лишь один видел способ проблему решить,

Лапион должен деву навек позабыть.

И к кристальному лесу держал Вигис путь,

Чтоб помочь чувствам сына навеки уснуть.

Духа Мазиса криком призвал злой титан,

Чтоб Мифаи той лик был забвенью придан.

Дух кристальных лесов согласился помочь,

Лапиону из сердца прогнать деву прочь.

Обратил его сердце в рубина кристалл,

Чтоб любить сын не мог и вновь битву начал.

Разлюбил он Мифаю, забыл навека,

И за меч вновь взялась Лапиона рука.

Лапион путешествовал в поисках славы,

Добывал уважение в битвах кровавых,

Он исчез, и никто знать не мог, где сейчас

От руки его свет новой жертвы угас.

Но искала любовь дочь титана, Мифая,

Все блуждала по миру, покоя не зная.

Почему кровь чужую вновь стал проливать?

Что случилось, что начал любовь забывать?

Дочь Декара не знала желанный ответ,

Но искала во мраке надежду на свет.

Повстречала в бескрайнем просторе миров

Ту, что сможет лишить ее грусти оков.

Древний дух, погруженный в работу всегда,

В паутине судьбы утопляла года,

Паучиха Изила желала помочь,

Чтоб забылась Декара прекрасная дочь.

Благодарна Мифая, но сердце болит:

Может, воин ее в мрачной битве убит,

Может, кто-то сразить Лапиона сумел,

Может, славная смерть — Лапиона удел.

Но сказала Изила: «Не сгинет герой,

Ведь фпобеду и кровь понесет за собой.

Он по миру лишь жаждой сражений гоним,

Жизнь не скоро отдаст, его дух несломим».

Пряха судеб могла ее жизнь изменить,

Боль Мифаи в груди без труда утолить,

Но богиня совсем не желала того:

Позабыть Лапиона навек своего.

Изменилась тогда паучиха в лице,

Покопалась немного в волшебном ларце,

Нить судьбы ей дала, чтоб везде