Вернулась на кухню, вскрыла конверт. Присланный предмет был аккуратно завернут в воздушно-пузырчатую пленку, предохраняющую от ударов. Карен аккуратно разрезала ее.

Достала рамку. Десять на двенадцать дюймов. Хромированная. Дорогая.

Под стеклом лежала страница, вроде бы вырванная из блокнота, обгоревшая по одному краю, грязная, с оторванным верхним правым углом, покрытая записями. Множество чисел, имя и фамилия. И строка логотипа.

При виде этой типографской строки у Карен перехватило дыхание.

Со стола Чарльза Фрайдмана

Узнала она и почерк Чарли.

— Это подарок? — спросила Рита, их служанка, поднимая с пола обертку.

Карен кивнула, не зная, сможет ли произнести хоть слово.

— Да…

Вышла на застекленную террасу, села, посмотрела на дождь.

Блокнот ее мужа. Подаренный ею, Карен. Сделанный на заказ. Этот лист вырвали. Числа ей ничего не говорили, как и имя с фамилией. Меган Уолш. Обгоревший край. Похоже, листок долго валялся на земле.

Но он принадлежал Чарли, и писал на нем Чарли. Карен начала бить дрожь.

К рамке скотчем приклеили записку. Карен оторвала ее. Развернула.

Я нашел это через три дня после случившегося в главном терминале Центрального вокзала. Оставил, потому что не знал, причинит боль или поможет. Молю Бога, чтобы помогло.

Без подписи.

Карен не могла в это поверить. В новостях сообщали, что после взрыва по всему вокзалу разлетелись тысячи бумаг, превратившись в подобие конфетти.

Карен всмотрелась в записи Чарли. Ничего не значащие числа и имена. И дата: двадцать второе марта, задолго до его смерти. Какие-то рабочие записи, ничего больше.

Но она понимала — это частичка Чарли. Его почерк. Блокнот был с ним в день его смерти.

Они не отдали ей найденную часть брифкейса. И вот этот листок. Прижимая рамку к груди, Карен на мгновение почувствовала, что Чарльз рядом с ней.

Ее глаза наполнились слезами.

— Ох, Чарли…

Он словно прощался с ней.

«Я не знал, причинит боль или поможет», — написал анонимный отправитель.

«Да, помогает, больше чем помогает… — Карен все прижимала рамку. — В тысячу раз больше».

Всего лишь какие-то числа, какие-то имена, написанные его рукой. Но это все, что у нее осталось.

Она не смогла плакать на его мемориальной службе. Слишком много людей. Увеличенные портреты Чарли над ними. Все они хотели торжественности, а не печали. И она пыталась показать, какая она сильная.

Но здесь, сидя у окна, прижимая к сердцу листок с записями мужа, она чувствовала себя вправе дать слабину. «Я здесь и с тобой, Чарли», — подумала Карен. И наконец-то разрыдалась.

Мужчина сидел в автомобиле, припаркованном у тротуара на противоположной от дома Карен стороне улицы. Дождь заливал ветровое стекло. Мужчина курил и стряхивал пепел на мостовую через щелку в приоткрытом окне.

Грузовичок «Юнайтед парсел сервис» только что отъехал. Мужчина знал, какую он доставил посылку. Знал, для чего. А вскоре из дома выбежала Карен Фрайдман, в дождевике, с капюшоном на голове, села в «лексус».

Интересно…

Задним ходом автомобиль выкатился с подъездной дорожки на улицу, проехал мимо мужчины. Тот пригнулся, когда фары «лексуса» осветили ветровое стекло.

«С гибридным приводом», — отметил он, наблюдая в зеркале заднего вида, как «лексус» растворяется в пелене дождя.

Взял мобильник с пассажирского сиденья, где тот лежал рядом с «Вальтером Р38», набрал номер. Взгляд упал на руки. Большие, натруженные, руки рабочего человека.

«Пора вновь их испачкать», — вздохнул он.

— План «А», похоже, не сработал, — доложил он, когда ему наконец ответили.

— Мы не можем ждать вечно.

— Совершенно верно. — Мужчина затянулся, выбросил окурок, завел двигатель, развернул автомобиль и поехал следом за «лексусом». — Я уже приступил к плану «Б».

Среди прочего Карем приходилось заниматься и ликвидацией фирмы Чарли.

В дела мужа она никогда не вникала. «Харбор кэпител» зарегистрировали как «ограниченное партнерство».[10]Партнерское соглашение предусматривало, что в случае кончины или недееспособности генерального партнера активы фирмы перераспределялись между другими партнерами. Чарли управлял небольшим фондом, его активы составляли порядка двухсот пятидесяти миллионов долларов. Основными инвесторами были банк «Морган Стэнли», где Чарли отработал не один год, и несколько богатых семей, которые он смог привлечь.

Сол Ленник, начальник Чарли в «Морган Стэнли», помогший ему открыть собственное дело, был попечителем фонда.

Карен эта ликвидация давалась с огромным трудом. Прежде всего потому, что все напоминало о Чарли. В штате у него было семь человек, и Карен достаточно хорошо знала их всех, но приятельские отношения у нее сложились лишь с Сэлли, которая вела всю документацию и работала с Чарли со дня основания фирмы, и с помощницей Хизер, которая многое делала и для Карен.

Ленник предупредил, что на оформление всех бумаг может уйти несколько месяцев. Карен ничего не имела против. Чарли хотел, чтобы они ни в чем не нуждались. «Ты же знаешь, с ними он проводил больше времени, чем со мной», — улыбнулась она Солу. И потом, деньги на тот момент особого значения не имели.

По части финансов у нее с детьми все было хорошо. За дом они расплатились, как и за коттедж в Вермонте. Кроме того, Чарли из года в год откладывал какие-то деньги на их общий банковский счет.

И все-таки ей было больно смотреть, как сводят на нет созданную им фирму. Позиции закрывались. Офис на Парк-авеню собирались сдать в аренду. Один за другим уходили люди, подыскав себе новую работу.

Это был последний штрих. Последнее свидетельство того, что Чарли больше нет.

Примерно в это время младший трейдер, Джонатан Лауэр, который проработал в фирме лишь несколько месяцев, позвонил Карен домой. Ее не было, так что он оставил сообщение на автоответчике: «Я бы хотел поговорить с вами, миссис Фрайдман. В удобное для вас время. Есть некоторые нюансы, о которых вы должны знать».

Некоторые нюансы?.. Какими бы они ни были, вникать в них Карен не хотелось. Джонатан был новичком, он только начал работать в «Харбор кэпител». Чарли переманил его из «Морган Стэнли». Она переадресовала сообщение Солу.