– Куда катится этот мир, что даже ты, такой чуткий и умный, не можешь просто представить, как важно для такой женщины, как я, профессиональное самовыражение…

Гарик поднял руку:

– Вах. Или аминь. Излагай, что там у тебя.

– Я по поводу рук.

– А, да. Удружила ты мне, джаночка, не то слово. Показатели попортила.

– Я попортила – я и исправлюсь, – нежно посулила я.

– Та-а-а-ак? – он приглашающе похлопал по коленке.

– Я тебе имя твоей пострадавшей скажу.

– А, ну это тоже неплохо, хотя мое предложение было аппетитнее, – Гарик полез в сейф, достал материалы. – Ну и кто это?

Я показала ему фото в телефоне, Папазян присвистнул:

– Эва.

– Согласна. С вероятностью девяносто девять и девять десятых – Ольга Якобовна – или Яковлевна, если угодно, – Еккельн, двадцати лет, гражданка ФРГ, года два назад получившая российское гражданство. Соображаешь?

– Ага, обязательная дактилоскопия, точно, – кивнул он, – откуда инфа? Постой-постой, это не та самая Еккельн, той, что из горсовета? Дочка, внучка? Вообще не похожа, слушай.

– Тем не менее все свидетельствует именно об этом.

– Но никаких заявлений о пропаже вроде бы не поступало. Не последний человек в городе, не прошло бы незамеченным.

Я вкратце изложила факты, в том числе – не вдаваясь в детали и финансовые вопросы – пересказала разговор с Риммой.

– Н-да, дела… ну хорошо. Решу вопрос с дактилоскопией, конечно. Фото перешли, пригодится. Хотя, конечно, знать, чьи это фрагменты – еще не все. Это не освобождает нас от поисков всего остального – как минимум остальных деталей. Хотя, между нами, пока нет заявления от мамаши, мне лично нет смысла и шевелиться. И лишний раз не буду. Желаешь глянуть?

Я разобрала бумаги.

Из предварительного заключения эксперта следовал ряд очевидных и так ясных фактов – принадлежат женщине, отделение имело место около двух недель назад и т. п., – а также три факта, которые лично мне показались весьма значительными. Хотя я и так это видела, еще при первичном осмотре: правая кисть отделена холодным оружием, не исключено, что ножом, а левая – как совершенно точно определил умница Гарик – отрублена, скорее всего топором с полотном небольшой площади.

– Отпечатки-то раздобыть получится? – осведомилась я, изучая дактокарту.

Вот она, четвертая складочка на правом мизинце, даже обведенная красной пастой, как будто это можно не увидеть.

– Думаю, да, – ответил Гарик, разливая, – ты же говоришь, что девчонка гражданство оформляла, стало быть, должны быть ее данные в системе. Дня через два будет известно.

– А что с цацками на пальцах?

Гарик потер уже обросший подбородок. Вообще он редкий и весьма настырный оптимист: бреется до синевы каждое утро, зная, что к полднику все равно обрастет жесткой щетиной.

– С цацками сейчас.

Он снова канул в сейф, только на этот раз извлек, помимо очередной шоколадки, два опечатанных пакетика.

В одном находилось кольцо с левой кисти. Красивое, дорогое, как сообщил Гарик, в самом деле белое золото, вставки – бриллианты. Вещица несколько футуристична, лично я бы сказала, от нее несет дурновкусицей, и безлика. Ни надписей, ни подписей, немецкое клеймо с солнцем.

Кольцо с правой руки заинтересовало меня куда больше. Во-первых, на нем не было не только надписей, но и клейма. По ходу, это чистый хендмейд, причем по каким-то причинам изготовитель не счел даже нужным указать свое авторство. Во-вторых, пусть и очень приблизительно, кольцо это было явно мужским. И без того диаметр большой, а оно еще и разомкнутое и по форме нарочито грубое: три полосы – две потолще, одна потоньше, переплетенные между собой на манер каната. По всей длине тонкой «веревочки» были вкраплены мелкие капли, и к тому же, как я смогла разглядеть, эта тонкая состояла из крошечных серебряных завитков.

– Работа эксклюзив, мастерская, – заметила я, изучая его, – а что за камушки?

– Это тоже бриллианты, – поведал Гарик, – кому понадобилось в серебряную гайку их впаивать – совершенно неясно.

– Форма интересная.

– Да, любопытная.

– Смотри, вот тут третья капелька слева выпала.

– Да? Не заметил. Ну, может, при ударе или от времени. Кольцо-то не новое, и металл, и камни вытертые.

Я сделала пару фото на всякий случай.

– Послушай, а как коттедж, проверяли?

– Какой именно коттедж? – переспросил Папазян.

– Ну как же… – начала я и осеклась, – а, в самом деле. Поселок закрытый и не заселен еще.

– Именно, закрытый и не заселен, – подхватил он, – а домиков там, извини, до хренищи. Что мне, обнюхивать все? К тому же официально их вообще нет, как объекты не зарегистрированы, земля в собственности не частного, а юридического лица. Как они вообще могли туда попасть? Кстати, как ты туда попала?

Я быстро ответила, что пригласили знакомые.

– Ага, – без особого интереса кивнул он, – ну вот, даже тебя там как бы не было. Что мне себе на голову проблем наживать, что рваться-то?

– Ну да, – кивнула я, надеясь, что он наконец успокоится, – понимаю.

Но Гарик завелся и тормозить не собирался:

– …да еще и в отсутствие заявлений от безутешных родственников? Конечности, в конце концов, обнаружены не на территории поселка…

– Неужели?

– Абсолютно. Пастбище арендовано у муниципалитета, карьер вообще принадлежит непонятно кому, да еще и обанкротившемуся, – он перевел дух, – ну что, еще по одной?

Я с милой девичьей нерешительностью поколебалась и признала, что, пожалуй, хватит.

– Гарик, подбрось, пожалуйста, до дома.

– Эх, – горестно вздохнул он, указав на свою щеку, которую я от чистого сердца целомудренно чмокнула.

Как говорится, все, чем могу.

Глава 11

И снова я устроилась на кухне, и снова заварила кофе. Только на этот раз открыла ноутбук, держа кулаки на то, что Оля при всем своем анархизме-индивидуализме не строила из себя гипертаинственную и самодостаточную.

С ее внешностью прятать себя от мира – преступление! И потом, она же должна как-то общаться с сокурсниками, узнавать расписание, сдувать контрольные или что там у управленцев имеется.