Итак, рассмотрев математические и физические реалии программ вроде AlphaGo, мы оказались в сфере философии и спекуляции о будущем. И это совершенно другое интеллектуальное пространство. Есть футуристы, которые хотят, чтобы AlphaGo ознаменовала собой эпоху единства людей и машин. Хотя, конечно, желание далеко не всегда означает реальность.

С философской точки зрения существует много интересных вопросов, касающихся анализа разницы между вычислениями и сознанием. Большинство людей слышали про тест Тьюринга. Несмотря на название, в нем нет ничего общего с форматом анкеты, которую робот должен пройти, чтобы сойти за человека. В своей работе Тьюринг предложил сложный эксперимент, заключавшийся в беседе с машиной. Вопрос «могут ли машины мыслить?» он считал абсурдным и предлагал ответить на него результатами опросов общественного мнения. (Тьюринг был снобом от математики. Как многие в те времена и некоторые сегодня, он верил в превосходство математики над всеми прочими интеллектуальными изысканиями.) Вместо этого он предложил «игру в имитацию». Играют в нее мужчина (А), женщина (В) и экзаменатор (С). С сидит один в комнате и печатает вопросы для А и В. «Цель игры заключается в том, что экзаменатор должен определить, кто из остальных двоих женщина, а кто – мужчина. Ему они известны как X и Y, и в конце игры он говорит либо ‘X – это А, a Y – B’, либо ‘X это B, a Y – А’», – пишет Тьюринг[12].

Затем он предлагает определить, какие типы вопросов может задавать игрок С. Один из них о длине волос. А, мужчина, должен заставить игрока С ошибиться и потому лжет. В, женщина, хочет помочь С и говорит ей или ему, что он – женщина. Но ведь А может соврать и сказать то же самое. Их ответы записываются, чтобы окраска и тон голоса не дали экзаменатору никаких зацепок. Тьюринг продолжает: «Теперь мы спрашиваем: “Что произойдет, если вместо А будет играть компьютер? Будет ли экзаменатор ошибаться так же часто, как и в игре с женщиной и мужчиной?” Эти вопросы заменяют наш изначальный вопрос “Могут ли машины мыслить?”».

В случае, если экзаменатор не может по ответам определить, кто перед ним – человек или машина, компьютер признается разумным. В течение многих лет эта идея считалась фундаментальной для вычислительной теории. Невероятное количество чернил было потрачено на то, чтобы ответить на вызов Тьюринга и создать машину, отвечающую его требованиям. Впрочем, тот факт, что основой мысленного эксперимента является философски и культурно неточное определение гендера, ставит все предприятие под сомнение. Ведь представления Тьюринга уже не слишком соответствуют тому, что мы знаем о гендере. Это не бинарная оппозиция, но континуум. И длина волос уже не является маркером мужской или женской идентичности; каждый может коротко постричься. Более того, Тьюринг пишет, что «целью игры третьего игрока (В) является помощь экзаменатору». Игра, призванная выявить разумность, в которой женщина играет роль помощника? А мужчине говорят, что он может соврать? С критической точки зрения это абсурд, поскольку здесь поведение мужчины и женщины обусловлено гендерными физическими и моральными характеристиками.

Философские аргументы Тьюринга также не вызывают доверия. Вероятно, наиболее основательную критику можно обнаружить у философа Джона Сёрла – в его тезисе о китайской комнате. В 1989 г. ему удалось собрать воедино все свои замечания в статье для журнала The New York Review of Books:

Тезис Сёрла, согласно которому возможность манипуляции символами не означает понимание, прослеживается и в 2017 г., когда популярность набирают голосовые интерфейсы. «Диалоговые» интерфейсы распространены, однако далеки от разумности.

Алекса от Amazon и другие голосовые помощники не понимают язык. Они всего лишь выдают ответные реакции на звуковые последовательности, которые люди называют вербальными командами. «Алекса, включи “California Girls”» – это голосовая команда, которую компьютер может выполнить. Здесь Алекса – это слово-триггер, предупреждающее компьютер о скором появлении команды. Включи – слово-триггер означающее «найди MP3 файл в памяти устройства и отправь команду “проигрывать” вместе с названием файла MP3 аудиоплееру, выбранному мной ранее». Интерфейс запрограммирован так, чтобы воспринимать любое слово, следующее за «включи» и перед паузой (то есть до конца команды). Так, определенное значение задается переменной название песни, которую система обнаруживает в памяти и отправляет в аудиоплеер. Это обычное и неопасное дело, поэтому не стоит думать, что машины все-таки восстанут и завоюют мир. В данный момент компьютер не способен определить, какую песню стоит включить – «California Girls» в исполнении Кэтти Перри или Beach Boys’. Хотя эта проблема решается состязанием в популярности. Побеждает та, что обладает бо́льшим количеством воспроизведений всеми пользователями Алексы. И ее система проигрывает по умолчанию. Это хорошая новость для фанатов Кэтти Перри и не слишком хорошая для любителей Beach Boys’.

Я прошу вас держать в голове идеи о сильном и слабом ИИ, а также не забывать об ограничениях. В этой книге мы будем придерживаться реального положения дел: мира, в котором есть неразумные вычислительные машины, которые мы называем умными. Кроме того, мы также обратимся к воображению – несомненно, мощному, чудесному и будоражащему, – которое, когда мы говорим о компьютерах, данных и технологиях, иногда загоняет нас в тупик. Я прошу вас не расстраиваться – как тот студент на научной ярмарке, – если вы столкнетесь с заблуждением о призраке внутри машины, как говорит коллега. В реальности внутри компьютера нет никакого маленького человека или симулятора мозга. На это можно реагировать разными способами: можно расстроиться, что то, о чем вы мечтали, невозможно, либо можно радоваться тому, что действительно становится возможно, когда искусственные устройства (компьютеры) работают вместе с по-настоящему сознательными существами (людьми). Я предпочитаю поступать именно так.