Она враждебно разглядывала его.

— Уже нажаловались, что от меня слишком много шума?

Его губы дрогнули.

— Ладно, ладно, мир! Я знаю, мы неудачно начали. Но разве мы не можем быть друзьями? Знаете, вы очень угрожающе хмуритесь — за ужином я просто оробел!

«Он снова надо мной потешается» — негодующе подумала Пета и ответила, не дав себе времени подумать:

— Я не испытываю к вам дружеских чувств!

— Я заметил. Пета, вы поверите, если я скажу, что даже за весь чай Китая не согласился бы рассказать профессору, при каких обстоятельствах мы познакомились? Вы должны понять, что Лориол и я понятия не имели, кто вы, и я действительно глубоко сожалею, что из-за нескольких неосторожных слов вам… ну, устроили головомойку. В этом нет ничего приятного, особенно в присутствии незнакомых людей.

В его голосе прозвучала неожиданная доброта, и это взволновало Пету. Но она была слишком горда, чтобы принять сочувствие.

— Избавьте меня от вашего сострадания, доктор Уэринг! Если бы не это, произошло бы что-нибудь еще!

— Да, я заметил, что вы в ссоре. — Он помолчал, потом сухо добавил: — Без сомнения, у обеих сторон есть недостатки, но вы не очень-то стремитесь к примирению, не так ли?

— Какое вам дело?

— Никакого. — Он задумчиво разглядывал ее. — Сколько вам лет, Пета? Семнадцать? Восемнадцать? Сколько бы ни было, вы очень юны для своего возраста. Надо быть очень незрелой, чтобы думать и вести себя так, как вы. Почему бы не попытаться повзрослеть? Знаете, вам это может понравиться.

Она недоверчиво уставилась на него. Только долгое время спустя она поняла, что его спокойно-отрешенный вид взбесил ее даже сильнее, чем его слова.

— Еще один бесплатный совет или я могу идти? — Несмотря на усилия, ее голос дрогнул.

Он внезапно ухмыльнулся и стал выглядеть моложе.

— Только одно. — Он вдруг прикоснулся к ее подбородку. Его глаза сияли, и в них появилось беспокойное выражение. — Вы очаровательны. Жаль портить себя избытком косметики, особенно неправильно подобранной!

— О! Пета задохнулась от возмущения. Ее лицо залилось румянцем.

У них за спиной послышались легкие шаги и раздался мелодичный голос Лориол:

— Вот ты где, Николас! Я тебя всюду ищу!

Она перевела взгляд с Николаса на Пету и в удивлении приподняла брови. На ее лице отразились все ее мысли, когда на краткий миг Лориол утратила осторожность. Но Пета, сердитая, растерянная и смущенная, не стала ждать, что она скажет. Лишь пробормотала: «До свидания», проскользнула мимо нее и быстро пошла вдоль подъездной аллеи к дому.

У себя за спиной она услышала мягкий смех Лориол и машинально оглянулась. Красавица с золотистыми волосами придвинулась к Николасу очень близко и соблазнительно подняла голову, чтобы ее красивое лицо оказалось рядом с его лицом. Хотя Пета и была неопытной, даже наивной, но внезапно она поняла одну вещь. У нее не осталось ни малейших сомнений в том, что Лориол Кент приехала в Норфолк вовсе не потому, что желала помочь Джону Девлину с его книгой. Она приехала сюда из-за Николаса Уэринга.

Несмотря на страхи Петы, гости почти не изменили обычной жизни в Грейлингсе. Вообще-то дни проходили быстро и без всяких событий. Не было ни ссор, ни споров, которые обычно омрачали пребывание Джона Девлина дома. Он, как с уверенностью предсказала его сестра, очень быстрою головой ушел в работу над книгой. Профессор был требователен к своей подчиненной, а время для секретарской работы, на котором он настоял, оказалось необычным — ему нравилось диктовать по вечерам, а днем разбирать заметки. К счастью, Лориол не возражала. Она казалась неутомимой. И хотя профессор диктовал ей часами, каждый день около полудня она неизменно предъявляла множество листов отпечатанного текста, надиктованного предыдущим вечером. Николасом тоже овладела лихорадочная деятельность, и Энн порой спрашивала себя, понимает ли брат, что, вместо того чтобы спокойно выздоравливать, молодой мужчина, как и Лориол, почти не отдыхает.

Она так и сказала Пете, на что услышала:

— Я только рада этим приятным мелочам! Чем меньше его вижу, тем счастливее себя чувствую!

Энн вздохнула: Пета иногда вела себя так неразумно!

— В последнее время ты почти не видишься с нами. Кажется, ты сама очень усердно работаешь. У тебя стало больше учеников?

— Не совсем. Это миссис Норуэлл. — Пета помрачнела. — Она плохо себя чувствует, устает. Это из-за беременности. Она изо всех сил старается держаться как обычно, но ей все чаще приходится уходить домой и ложиться в постель. Я знаю, майор Норуэлл беспокоится из-за нее и, если на то пошло, из-за школы, хотя и пытается скрыть. Я чувствую, что должна делать все, что в моих силах, чтобы помочь. — Она посмотрела на Энн и ухмыльнулась: — К счастью, дядя, кажется, забыл о том, как ему не нравится карьера, которую я выбрала! Надеюсь, никто не станет ему об этом напоминать!

Она действительно почти не видела опекуна и Николаса с Лориол, не считая встреч за обедом. Этого она избежать не могла, хотя всегда заботилась о том, чтобы поскорее удрать. Майк был для нее более подходящим спутником. Или Ричард Мэйн. Удивительно, но они с художником стали большими друзьями. Пета понимала, что ему очень нравится ее общество, хотя часто замечала в его серых глазах легкую задумчивость. Работа над портретом продолжалась, хотя девушка считала это напрасной тратой времени. Будь она красивой, как Лориол Кент, можно еще понять его энтузиазм, но рисовать ее, чьи достоинства — тощая фигура и множество веснушек…

Пета вздохнула. Она пришла к твердому заключению, что Лориол нравится ей не больше чем Николас. Гостья расточала обаяние, но при удобном случае обязательно намекала, очень тонко и вроде бы невинно, что считает Пету безнадежно юной.

Пета хотела верить, что она ведет себя так под влиянием Николаса. Но он всегда обращался с ней крайне серьезно и почтительно. Правда, возмутительный блеск серых глаз разоблачал его, но Пета не могла ссориться с ним при всех. Лориол прекрасно удавалось полностью завладеть его вниманием. В обращении профессора с секретаршей не было ничего, что могло предположить нечто большее, чем дружелюбие. Но, по мнению Петы, вряд ли он испытывал только платонические чувства. Лориол достаточно красива, чтобы заставить поволноваться любого мужчину… даже такого грубого, надменного и властного, как Николас Уэринг!

Ее до сих пор мучило воспоминание о том, что он сказал ей в саду.

— Вы думаете, я слишком юная для своего возраста? — Она удивила Ричарда Мэйна. Этот вопрос был нетипичен для Петы. Ее естественность составляла для него часть обаяния Петы.

— Думаю, что нет. — Он не сразу ответил, пораженный мольбой в ее карих глазах. — Неискушенная — да. А это не одно и то же.

— Вот как? — Пета закрыла глаза. — А как ее приобрести… искушенность, я имею в виду?