тридцать лет спустя, «1984» Оруэлла, рождённый вслед за очередным социальным поражением, эхом отобразил это будущее несчастье.

Стремительное развитие позитивизма и материализма, как составляющих частей капитализма, привело к оживлению религии. В России всегда были религиозные секты, противостоявшие автократической власти. Народники объединялись с раскольниками несколько раз для того, чтобы усилить свою борьбу против царизма. В настоящий момент религия является проявлением человеческого противостояния против капитала, потому что Бог является продуктом человека. Благодаря ему человек всё ещё может спасти своё бытие от зловещей хватки капитала. Религия в России и народных демократических республиках сохранила свою старую роль в борьбе против привитого капитала. То же самое касается Латинской Америки, в то время как в Европе и США значением обладает именно второй аспект. Бог, который хочет всё большего и большего обладает лицом Фейербаха.

И всё же этого недостаточно для суждения о социальных преобразованиях в России начала века. Для того чтобы обозначить мутацию, реальную или нет, мы должны вернуться к периодизации КСП, как мы это уже делали. Маркс различал формальное господство (или формальное подчинение труда капиталу) и реальное господство (или реальное подчинение труда капиталу) в непосредственном производительном процессе в «Капитале» т. I, 6 раздел, 14 глава, и особенно в VI неопубликованной главе «Капитала». Огромное различие между ними заключается в том факте, что в первом происходит производство абсолютной прибавочной стоимости, в то время как во втором происходит производство относительной прибавочной стоимости. Производство последней требует капитала для того, чтобы модифицировать старый рабочий процесс; вместо простого господства над ним, капитал должен заставлять его действовать в соответствии со своей собственной рациональной логикой. Рабочий процесс преображается в рабочий процесс капитала, в процесс капиталистического производства.

Это важно в отношении допотопных форм капитала, таких как капитал торговцев или ростовщиков. Маркс говорит о последнем:

"Но он не вмешивается в сам процесс производства, осуществляющийся в традиционной манере, как он это делал всегда".

Капитал не может стать самостоятельным. Он всегда зависит от милости политической власти или человеческого бунта. Маркс добавляет:

"Частично он процветает на увядании этого процесса производства, частично он является средством заставить его увядать, заставить его восполнить растительное существование в самых неблагоприятных условиях. Но здесь мы ещё не достигаем стадии формального подчинения труда капиталу".

Точно также, даже если труд подчинён капиталу в некоторых областях, его господство можно поставить под вопрос, В любом случае, в России кулак чаще всего фигурировал (его так описывали) как ростовщик, а не как капиталистический фермер. Кулак жил внутри общины и эксплуатировал её беднейшие элементы для своей выгоды. Он использовал деньги, но это был ещё не капитал, это была в лучшем случае третья форма денег, деньги как деньги, форма перехода к капиталу. Энгельс указывал на социальную форму кулака в своём письме к Даниэльсону:

"...кулаки также, насколько я знаю, в целом предпочитают сохранять крестьян в своих лапах как sujet à exploitation (предмет эксплуатации, прим. пер.), чем уничтожать их раз и навсегда и захватывать их землю. Вот, что поражает меня, русский крестьянин, не будучи востребованным в качестве рабочего для фабрики или города, всё равно еле выживает, проходит через большое количество убийственных процессов...".

Здесь Энгельс оказался пророком. Но Ленин слишком быстро уподобил кулака американскому фермеру, что позволило ему вывести теорию о двух видах эволюции для русского сельского хозяйства: прусском и американском (ср. «Аграрную программу социал-демократии»). Это капиталистическое толкование применялось также к нэпманам, которых считали настоящими капиталистами. Эти аналитические ошибки висели тяжёлым весом на развитии русской революции и советского крестьянства, превратившись в насилие и сельский террор. Знаменитая борьба с кулаком была попыткой ввести капиталистическое развитие силой, удалив препятствие ростовщичества (ср. Капитал т. III). Но это привело, как это видно из работы Бордиги, к реконструкции «мира»: сельского «мира», каким он был до революции, в которой растворился.

Иными словами, озабоченность Маркса и многих народников возможностью реального развития капитала в России была полностью оправдана. Аграрная структура в сочетании со специфическими географическими условиями стала препятствием для капитала.

Даже в том случае, когда капитал доминирует над производительным процессом (надо отметить, что в 1917-м многие петроградские рабочие поддерживали важные связи с деревней и что значит т.о. что они не были полностью пролетаризированы), его существование не гарантировано на социальном уровне. Его развитие уже обусловлено преобразованием старого процесса обращения капитала, объединявшего его с непосредственным производительным процессом, формируя глобальный производительный процесс капитала. Вот почему мы расширили концепции Маркса и подняли вопрос о формальном и реальном господстве капитала над обществом. Реальное господство достигается, когда преобразуются социальные предпосылки, когда их вводит сам капитал. Это происходит, когда капитал становится материальной общностью и завершает процесс антропоморфоза, навязывая себя в качестве фиктивной общности. Это не подразумевает, что осуществляется тотальное и абсолютное господство над людьми, означающее конец любой возможности бороться для людей.

Вот почему нам представляется совершенно неверным, когда говорят, что в России до 1917-го доминировал капиталистический способ производства. Когда говорят это, тогда надо также утверждать, что революция должна была быть коммунистической, потому что  она реализовала бы коммунизм напрямую. Так победа большевиков полностью необъяснима для тех, кто защищает тезис о буржуазной революции, осуществлённой в пролетарской манере (избыточный рост, зависящий от Запада).

Ответ лежит в простом и чистом сокрытии сути действий большевиков и крестьянской проблемы. Иногда говорят, что КСП был в начале и в конце. Революции не было, вместо неё произошёл переворот, поддержанный в числе прочих большевиками. Их управленческие взгляды позволяли им поддерживать КСП. Однако логике здесь не отдаётся должное, потому что тогда следовало бы объявить большевиков реакционерами с самого начала и заявить, что революционное движение было возможно и необходимо. Но, нелогичным образом, некоторые признают, что демократические задачи были реализованы, когда КСП уже господствовал!

Если считать, что русская революция была буржуазной (и продолжать считать КСП доминирующим), надо немедленно пояснять, что именно политическая революция дала России государство, наиболее соответствующее современной экономической структуре. Это единственный способ избежать противоречия:

"Политическая душа революции, с другой стороны, состоит в тенденции классов, не обладающих политическим влиянием упразднять свою изолированность от государства и власти. Она обладает государственной точкой зрения на абстрактное целое, существующее только через отделённость от реальной жизни и немыслимое без организованного противоречия между универсальной идеей о человеке и универсальным существованием человека. Отсюда, также, революция с политической душой, в соответствии с ограниченной и дихотомической природой этой души, организует правящий слой в обществе за счёт самого общества" (К.Маркс, Критические заметки к статье «Пруссака» «Король прусский и социальная реформа», М: ПСС, т.1, стр.