— Мы хотим поговорить с каждым, — продолжил я. — Пока этого не будет сделано, прошу всех оставаться на месте. Вероятно, кому-нибудь придется задержаться, но мы просим вас немного потерпеть.

— Мы что, типа подозреваемые? — спросил Ваятель.

— Нет, — ответил я, — но нам может понадобиться какая-нибудь срочная информация, и мы должны знать, где вас искать.

— А-а… — разочарованно протянул парень и плюхнулся на стул. Он начал поджаривать на диске плитку шоколада, но поймал взгляд Кэсси и убрал зажигалку.

Меня кольнула зависть: всегда хотелось быть одним из тех людей, которые самые ужасные события принимают как захватывающее приключение.

— Еще одно, — произнес я. — В любую минуту могут появиться репортеры. Не общайтесь с ними. Если сообщите хоть что-нибудь, даже самую незначительную деталь, это повредит следствию. Мы оставим свои визитки, на тот случай, если вам захочется нам что-либо рассказать. Есть вопросы?

— А если нам предложат миллион? — поинтересовался Ваятель.

Хранилище в сарайчике оказалось не таким впечатляющим, как я ожидал. Марк предупреждал, что все ценное оттуда вывезли, но мне представлялись золотые чаши, скелеты и сундуки с пиастрами. Однако я увидел два стула, широкий стол с листами бумаги и невероятное количество битых черепков, расфасованных по пластиковым пакетам и разложенных на перфорированных полках.

— Находки, — объяснил Хант, постучав рукой по полке. — Я думаю… нет, наверное, лучше в другой раз. Неплохие образцы игральных фишек и крючков для вешалок.

— Мы с удовольствием посмотрим на них позже, доктор Хант, — заверил я. — Вы не могли бы оставить нас минут на десять, а потом прислать сюда Дэмиена Доннели?

— Да, — кивнул Хант и вышел.

Кэсси закрыла за ним дверь. Я пробормотал:

— Не понимаю, как ему доверили раскопки, — и стал разглядывать разбросанные на столе рисунки: аккуратные наброски какой-то старинной монеты, сделанные в разных ракурсах. Сама монета, сильно погнутая и в пятнах въевшейся грязи, лежала посреди стола в очередном пакетике. Я переложил ее на картотеку.

— Если он командует такими людьми, как Марк, значит, у него есть организаторские способности, — возразила Кэсси. — Что там насчет заколки?

Я сложил рисунки в стопку.

— Кажется, у Джеми Роуэн была такая же.

— А, понимаю. Ты сам помнишь или вычитал в деле?

— Какая разница?

Мой ответ прозвучал резковато.

— Просто если тут существует какая-нибудь связь, вряд ли мы имеем право ее замалчивать, — рассудительно заметила Кэсси. — Мы можем, например, попросить Софи сравнить кровь с образцами, взятыми в 1984 году, и заодно объяснить, зачем нам это нужно. Все будет гораздо проще, если удастся связать два дела.

— Еще бы, — сказал я. Стол слегка покачивался, и Кэсси сложила бумагу, чтобы подложить под ножку. — Я займусь этим сегодня вечером. Пока ничего не говори Софи, ладно?

— Хорошо, — кивнула Кэсси. — Так или иначе, мы выясним правду. — Она потрогала стол: он уже не качался. — Роб, ты готов вести данное дело?

Я промолчал. В окно увидел, как парни из морга упаковывают труп; Софи стояла рядом, размахивая руками. Им не пришлось даже напрягаться, чтобы поднять носилки; они потащили их в сторону фургона так, будто в них ничего не было. Порыв ветра резко ударил по стеклу, и я обернулся к Кэсси. Мне вдруг захотелось крикнуть «Заткнись!», или «Я ухожу, к черту это дело!», или еще что-нибудь столь же отчаянное, беспомощное и нелепое. Но Кэсси прислонилась к столу и ждала, спокойно глядя на меня своими темными глазами, и тогда я вспомнил, что у меня хорошие тормоза, и я всегда умел вовремя включать систему саморегуляции.

— Все в порядке, — проговорил я. — А если начну ныть, двинь мне как следует.

— С удовольствием! — рассмеялась Кэсси. — Черт, посмотри на все эти вещицы… Надеюсь, потом мы рассмотрим их как следует. Я рассказывала, что в детстве хотела стать археологом?

— Миллион раз.

— Тогда хорошо, что ты сразу все забываешь, верно? Я частенько копалась у себя на заднем дворе, но нашла лишь фарфоровую утку с отбитым клювом.

— Это мне надо было копаться на заднем дворе, — пробормотал я. В другое время я бы сказал что-нибудь насчет того, как много потеряла археология и приобрела полиция, но был слишком напряжен, чтобы говорить любезности: получилось бы ненатурально. — Я бы собрал самую большую коллекцию глиняных черепков.

— Ладно, а теперь пора брать интервью, — вздохнула Кэсси и достала ноутбук.

Дэмиен неловко вошел в комнату, волоча в одной руке пластиковый стул, а другой все еще вцепившись в чашку.

— Я решил принести… — пробормотал он, неуверенно махнув чашкой на свой стул и на те, что заняли мы. — Доктор Хант сообщил, что вы хотели меня видеть?

— Ага, — подтвердила Кэсси. — Я бы сказала «возьмите стул», но вы уже это сделали.

До него не сразу дошло; затем он хихикнул, проверяя по нашим лицам, все ли в порядке. Сел, хотел поставить чашку на стол, но передумал и зажал ее в руках, глядя на нас большими послушными глазами. Паренек как раз для Кэсси, один из тех, кто привык, чтобы о нем заботились женщины; его уже допрашивали и, похоже, довели до такого состояния, что из него трудно что-либо выбить. Я незаметно вынул из кармана авторучку.

— Послушай, — успокаивающе промолвила Кэсси, — я понимаю, ты в шоке. Давай просто посидим немного и побеседуем о том, что ты видел, хорошо? Начнем с того, что ты делал сегодня утром, перед тем как подошел к камню.

Дэмиен перевел дыхание и облизал губы.

— Ну, мы работали над старой дренажной канавой. Марк хотел посмотреть, не тянется ли она дальше, за пределы площадки. Видите ли, мы уже заканчиваем расчистку и решили проверить…

— А давно идут раскопки? — поинтересовалась Кэсси.

— Года два, но я здесь только с июня. Учусь в колледже.

— Я тоже хотела стать археологом, — сообщила Кэсси.

Я толкнул ее коленом под столом; она наступила мне на ногу.

Лицо Дэмиена просветлело.

— Да, потрясающее место. Я рад, что участвовал в раскопках.

— Завидую тебе, — призналась Кэсси. — А у вас не берут добровольцев, например, на неделю?

— Мэддокс, — сухо вставил я, — может, мы обсудим твою новую работу позже?

— Ах, извини. — Она закатила глаза и улыбнулась Дэмиену.

Тот совсем расслабился. Я испытывал к нему смутную неприязнь. Ясно, почему Хант сделал его экскурсоводом — этакого скромного ангелочка, — но мне никогда не нравились беспомощные парни с невинными улыбками. Похоже, Кэсси чувствовала то же самое (смесь отвращения, циничных шуточек и зависти) к сюсюкающим и впечатлительным девицам, которые всем своим видом взывают к мужской защите.