Арина снова облизала губы. От желания скользнуть пальцами в трусики и хоть немного поласкать себя, тело сводило судорогой. И она обязательно сделает это, как только вернётся в свою комнату. Такого острого возбуждения Арина не испытывала уже очень давно. Простой разговор завёл её сильнее, чем обычные прелюдии.

– Да, я хотела бы сейчас получить то, о чём говорю. И чтобы всё это сделал со мной ты.

Арина осознала, что только что сказала. Поняла, насколько сглупила – ведь говорила о вещах, которые были недоступны её боссу. Но ей ничего не оставалось – только прикусить язык и сидеть, отчаянно ругая себя за глупость, но понимая, что от своих слов она бы всё равно не отказалась.

– Мне нравится, что я в твоих мыслях.

Вот и все, что он способен, похоже, сейчас сказать. Потому что от запредельного возбуждения начало стучать в висках. Потому что он стал настолько твердым, что мог бы, наверно, взорваться от одного ее прикосновения.

Роман ощутил, что дыхание становится прерывистым. Слышит ли это Арина? Знает ли, как безумно он хочет ее? Хочет всего, что она сейчас сказала? Пусть даже многого из этого не способен ей дать. Но он найдет способ заменить эти фантазии новыми, от которых она будет течь ещё сильнее. Для него.

– Я не смогу сделать кое-что из того, о чем ты сказала, – наконец произнес он, поддаваясь слабости и касаясь рукой члена, и это прикосновение даже сквозь атласную ткань было таким острым в присутствии Арины, будто она сама трогала его сейчас. – Но я покажу тебе, как можно получать удовольствие от подчинения и иначе. И ты все же будешь прижиматься грудью к постели, раскрытая для меня, пока я буду входить в тебя в пальцами. Сначала одним, потом, постепенно, добавляя ещё, пока не станешь кричать от невыносимости того, как я растягиваю тебя. Собой. Для себя. Пока не сойдешь с ума настолько, что захочешь меня глубоко внутри. И тогда ты сядешь на меня сверху, вбирая в себя мой член до упора и, стоная от удовольствия, станешь насаживаться, как одержимая. А потом я покажу тебе, как подчиняться. Я возьму тебя за бедра и буду позволять брать меня только так, как сам того захочу. Но все это будет потом, – Роман перевел дыхание и крепче сжал рукой член, готовый кончить от одного этого разговора. – Расстегни пеньюар, – попросил отрывисто. – Я хочу видеть тебя. Хочу видеть, как ты течешь. Хочу, чтобы ты широко развела ноги. Хочу, чтобы поднесла к губам пальцы и облизала их. А потом опустила руку вниз и начала ласкать себя. Сделай это для меня, Арина.

Всё, что он говорил, было настолько возбуждающим, что это затмевало собой все иные чувства. Постепенно исчезли стыд и желание встать и сбежать из спальни босса. Напротив, мысли о том, чтобы сделать это, казались теперь кощунственными. Был только этот маленький мир, ограниченный размерами комнаты, где находились она и Роман.

Арина видела, как смыкаются пальцы Королёва на возбуждённом члене, и от этого заводилась ещё сильнее. Раньше она не испытывала ничего подобного – желания наблюдать за тем, как мужчина самоудовлетворяется, в первую очередь. Но сейчас в ней просыпались такие потребности, о которых она даже не подозревала.

Арина встала с кресла, но лишь для того, чтобы расстегнуть пеньюар и снять его, как того просил Королёв. Именно просил, хотя ей хотелось теперь услышать и приказы, что срывались бы с его уст для неё одной. Тонкая ткань сползла с плеч, после – осела у её ног прозрачным облаком. Арина вновь устроилась на кресле, на этот раз – на самом его краешке, чтобы удобнее было развести ноги как можно шире.

Если бы она была одна – ей бы хватило пары движений пальцами, чтобы кончить, но осознание, что сейчас на неё смотрят, немного притупляло возбуждение и одновременно с этим порождало внутри совсем новые его грани.

Арина поднесла руку ко рту и облизала сначала один палец, следом – второй, прикрывая глаза от удовольствия. Представляя на их месте мужской член. И его вкус – на языке и губах. Потом скользнула ими в трусики и начала поглаживать клитор. Она была совершенно мокрой. Текла, как последняя шлюха, возбудившись от нескольких слов и хриплого голоса малознакомого мужчины. Отодвинув полоску трусиков свободной рукой, позволяя Королёву рассмотреть почти всё, Арина чуть откинулась назад, чтобы было удобнее вставить в себя сначала один палец, сразу следом за этим – второй.

Последнее, на чём смогла сфокусировать взгляд перед тем, как закрыть глаза и начать трахать себя рукой – был силуэт мужчины напротив. А потом исчезло всё – стыд, страх, неприятие того, что она делала на виду Королёва, замещаясь острым наслаждением. Возможно, после всё вернётся, но сейчас совсем не хотелось об этом думать.

Её пальцы то выскальзывали, растирали клитор, но как только Арина чувствовала, что вот-вот кончит, вновь входили внутрь, на полную глубину. И ей было так отчаянно мало этого.

– Я могу кончить… в любой момент? Или только после того, как ты мне… разрешишь? – не открывая глаз, спросила она, зная, что эти вопросы – всего лишь дань условиям их отношений с Королёвым. Если он не позволит, она всё равно не сможет сдерживаться дольше. Лучше – любое наказание после, чем сейчас понять, что её лишат наслаждения настолько острого, что она готова была за него умереть.

– Открой глаза, – сказал Роман вместо прямого ответа на вопрос и на сей раз в его голосе отчётливо звучали приказные нотки.

Когда глаза Арины распахнулись, он перехватил ее взгляд и добавил все тем же повелительным тоном:

– Смотри на меня. Смотри, как я хочу тебя.

Его халат был распахнут, обнажая полоску кожи на груди, идущую вниз до самых бедер, где рука крепко сжимала возбуждённый член, двигаясь вверх-вниз в смешанном ритме – то быстром, когда казалось, что он больше не выдержит и кончит, то замедляясь, продлевая удовольствие, настолько острое, что было сродни безумию, от которого, тем не менее, не хотелось избавляться. Безумию такому дикому, что чувствовал – он способен задохнуться, если не получит удовлетворения сейчас же. И если получит – тоже, от силы того, что испытывал просто глядя на то, как сидящая перед ним с широко разведенными ногами женщина самоудовлетворяется. Для него. По его приказу.

Он смотрел, как Арина, даже не сняв трусиков, начинает ласкать промежность, то поглаживая клитор, то ныряя пальцами во влагалище, трахая себя быстро и резко. Так, как сделал бы это он сам. Он видел, какая она сейчас мокрая и что готова кончить в любой момент. И безумно заводился от того, что она делала, испытывая странное чувство, что Арина знает заранее, что нравится ему больше всего. А ему нравился звук, который порождало движение ее пальцев, когда они входили и выходили из лона. Ему нравилось, как она кусала в нетерпении губы от того, что хотела – он это чувствовал – большего. Ему нравилась даже эта тонкая полоска ткани меж ее бедер – мнимая преграда на пути руки, которой она ласкала себя. Знак ложной скромности и скрытности и вместе с тем – интимности происходящего.

И ещё ему нравилось то, что она спрашивала. Он не мог помешать ей кончить, заведя ее руки за голову и вынуждая ёрзать на кресле от потребности разрядки, умоляя дать то, чего так хотела. Да, сейчас он этого не мог, но ему нравилось, что она помнила, кто из них главный. И эта власть над ней – пусть даже совсем призрачная – возбуждала до предела. Смешанная с запахом секса, густой завесой повисшего в комнате, она сорвала все его тормоза без малейших шансов на то, чтобы остановиться. Толкая на то, чего делать в присутствии Арины изначально вовсе не собирался.