— Благодарю, но я способен найти дорогу, — спокойно, но уверенно проговорил Сэль, поднимаясь на ноги.

От резкой смены положения тела по его длинным волосам промелькнула лёгкая волна, породившая в белоснежных, обычно матовых глубинах прядей игру света. Страж занервничал.

— Нам было приказано сопроводить Его Высочество наследного принца и Ваше Мудрейшество Верховного волшебника, и мы не смеем нарушить приказ, — отчеканил закованный в латы мужчина, словно скороговорку.

Что ж. Иного было глупо ожидать.

Все обитатели Янтарного дворца убеждали Сэля, будто это — не дворец, а его отчий дом. И в тот же момент ему никогда не позволялось перемещаться по собственной резиденции так, как вздумается, но всегда требовалось «особое сопровождение». На самом деле, Сэль не был наивным дураком, отнюдь. Он являлся принцем, и по крови, и душой. Он прекрасно понимал, где прячутся носы шпионов матери и его двоюродного дяди, он замечал их любопытный взор, и чётко осознавал, почему ему запрещают гулять и зачем переселили в холодное крыло — подальше от вельмож и знати. Во что превращается отчий дом, когда отец твой умер давным-давно, а у тебя в руках нет власти? Он здесь пленник или гость?

По пути до пункта назначения — кабинета земли — придворному волшебнику и принцу предстояло преодолеть весьма значительное расстояние. Им встречались и галереи, меж опор которых висели королевские знамёна — золотые кувшинки на чёрно-красном фоне, и переходы из одной башенки в другую, замощённые стеклом, и просторные залы, где горели масляные фонари или сияли бледно-синим полупрозрачные куски драгоценных минералов — кримов, и пышные альковы, посвящённые какому-то определённому божеству. Янтарный дворец славился своими впечатляющими размерами на целый Элисир-Расар, и скорее напоминал великолепный город, высеченный из гранита и мрамора на зависть смотрящим, людям или небожителям — не важно.

Все стражники, стоило им только завидеть издали фигуру Сэля, моментально замирали по стойке смирно, а слуги опускали глаза, и принц уже не знал, живые это люди или статуи, которых он своим же взором обращает в камень. Так происходило всегда с недавних пор, никто не желал вести светские беседы с Сэлем, никто с ним даже не пересекался взглядом — уж слишком наследный принц считался величественным и знатным. Или, может, виной всему какое-то древнее проклятье? Он проклят, у него на голове, среди белоснежных волос, вьются змеи, и потому никто не осмеливается даже просто поздороваться?

— Говорят, сегодня Ваша матушка в хорошем расположении духа, — Сагар завёл шёпотом отвлечённый разговор, после фразы закладывая в рот очередное печенье. — Недуг ещё не подкосил её, голова у ней не кружится и глаза не заволокла пелена пророчеств, так что…

Однако Сэля это ничуть не обнадёживало. Не имеет значения, в каком настроении будет пребывать королева, покуда по её правую руку находится За́рхель Великолепный. Этот опытный игрок умел направить в выгодное русло всё, что слетало с пальцев госпожи: хоть гнев, хоть милости, проклятия или благословения — для всего у Главного советника были припасены свои пазы и формочки. Затем Зархель извлекал полученное и тщательно вылепливал собственные законы и ответы, необходимые ему в конкретных случаях. И, самое смешное, — на выходе никто уже не видел разницы! Сорвался ли очередной приказ с уст королевы-матери? Или советника? Неужели это важно?

— И, молю Вас, Ваше Высочество, — уже на подходе зашипел Сагар с набитым ртом. — Не доверяйте этому чудно́му незнакомцу! Не знаю, настолько ли он непревзойдённый маг, как думают Её Милость и Его Светлость… существуют ли вообще столь могучие создания, и, если да, что они забыли здесь, на людских землях? Почему б им не отправиться в Предел!

Внезапно Верховный гебр закашлялся, решив было, что его занесло совсем в другую сторону, и он отклоняется от курса дела:

— Это я к тому, Ваше Высочество, что коли он действительно столь могучий маг с непреодолимым колдовством, то сдержат ли его ухищрения Зархеля и Вашей матушки? Пал-силбани — это, конечно, хорошо… но разве ж можно полагаться на цепи и камни?

Резко застопорившись на месте, Сагар Молниеносный ухватился за хрупкие плечи наследного принца и слегка по ним по хлопал своими гигантскими и толстыми ладонями.

— Берегитесь колдунов… Вы же знаете, да, Ваше Высочество? Их речи… их речи сладкие, потому что они отравлены! Такая чудовищная сила… она погубит Вас, погубит весь Элисир-Расар, подобно тому, как засуха губит зерно и как пески засыпают водоёмы. Бог чёрного песка и пыли — это страшное зло!.. — после чего снова громозвучно раскашлялся.

До нужных палат оставалось всего-ничего, но охранник терпеливо ждал, пока престарелый волшебник снабдит юного принца столь странными наставлениями. Лично он ничего не знал о загадочном пленнике, то есть, о «почтенном госте» королевы-регента, однако даже кто-то вроде него — вояки по призванию — краем уха слыхивал о том, что наиболее могущественные маги всегда сходили с ума, так или иначе. Так заведено, так предрешено богами. Это — плата. И старик Сагар — не исключение.

Кабинет земли ютился в холодном крыле Янтарного дворца потому, что происходящее в нём всегда окутывали тайны, а самые непроницаемые тайны вьются там, где нет живых. Правда, он был задвинут на задворки замка отчасти ещё и потому, что предварял крошечную комнатку, стены которой слагали блоки из пал-силбани. Все уважаемые колдуны, волшебники и маломальские маги издавна старались держаться как можно дальше от пал-силбани. Рядом с этой светлой, слегка мерцающей горной породой у бессмертных чародеев начинала кружиться голова и путались мысли, но, что более важно, — они не могли использовать свои силы. Им казалось, будто кто-то голыми руками вырвал из их тела орган, способный улавливать волшебные токи и управляться с майном, и теперь они обречены на посредственную, мучительную жизнь в невыносимых страданиях, ибо ране этой не суждено закрыться. Немилосердней пытки не сыщешь.

Кабинет земли украшали многочисленные кристаллы драгоценных и полудрагоценных камней невообразимой формы, размера и расцветки. В разных уголках помещения на друзах и щётках минералов то вспыхивали, то гасли блики, отброшенные масляными светильниками. На потолке, на наличниках дверей и у некрупного окна висело множество пучков сушёных трав, самых разнообразных: тут был и розмарин для памяти, и рута, и жимолость, как оберег от ведьм, и цветы калужницы — для защиты от молний, и чертополох — от чумы, желтухи и головокружений. Из-за столь разноцветного, душистого занавеса комнатка превращалась в магическую страну, где горы из себя представляли чистые, породистые кристаллы, а леса, что цвели вверху, состояли из отборных лекарственных и магических растений. Не хватало только водоёмов, в которых вместо