Прости меня за вчерашний вечер. Ты всегда красива, но, когда увидел тебя вчера такой сияющей, я, кажется, приревновал. Этого больше не повторится. Надеюсь, тебе понравится завтрак перед возвращением домой. Я все приготовил сам.

Алекс

P.S. Мое предложение в силе. Вы с Лидией можете переехать в любое время.

Одесса делает глоток свежевыжатого апельсинового сока и улыбается.

—Вот это жизнь,— говорит она.— Похоже, у вас была нелегкая ночь. Ты же понимаешь, я прочитала записку. Она смеется.— Думаешь, я тоже могу переехать?

—Он просто был не в себе. Слишком много выпил прошлой ночью.

—Как скажешь,— говорит она.

Пока мы едим, я рассказываю ей о вчерашнем вечере, о своем возвращении и об отношениях с Алексом.

—Так ты собираешься переехать сюда?— спрашивает она.— Для Лидии в этом есть смысл.

—Нет, определенно нет. Особенно после прошлой ночи.

—Но как же этот невероятный завтрак? Я бы хотела, чтобы в моем будущем их было много.

—Ты можешь хоть раз быть серьезной?

—О, привет, кастрюля, я чайник.

—Уф, ты права. Я не могу сейчас с этим разбираться. Не буду думать об этом, может, все само собой рассосется.

—Хорошо, я тоже забуду об этом.

Во время поездки домой Одесса смотрит на меня с тем же обеспокоенным видом, что и в прошлый раз.

—Я вижу твой взгляд,— говорю я.— Ты собираешься рассказать мне, в чем дело?

—Я надеялась, что это никогда не случится. Никогда не думала, что мне придется говорить с тобой об этом.

—Сестренка, от твоих слов не становится легче. Что происходит?

Она громко вздыхает.

—Наверное, у меня нет выбора,— Одесса на мгновение замолкает, смотрит на меня, потом снова на дорогу.— Твоя мать заходила в ресторан.

—Заходила?

Одесса кивает.

—И она спрашивала о тебе.

—Почему бы ей не спросить меня?

Она пожимает плечами.

—Может, она не знает, как с тобой связаться.

—У меня один и тот же номер телефона уже много лет. И та же квартира, в которой я выросла. Если она хочет знать, что со мной происходит, то может спросить меня сама.

Я не знаю, что чувствую по поводу внезапного появления своей матери, кроме злости. Злость на то, что она так много упустила в общении со мной. На то, что она уехала, когда я была маленькой. И еще больше я злюсь из-за того, что она спрашивает обо мне, вместо того, чтобы просто вернуться и быть моей матерью.

Остаток пути мы едем в тишине, пока я размышляю о ней. Я думаю о том, когда видела ее в последний раз, и вспоминаю вечеринку по случаю дня рождения, когда мне было около пяти лет.

Думаю, о том, как бы мне хотелось иметь маму, с которой я могла бы обсуждать все эти события с Алексом и Райаном. Чтобы мама помогала и направляла меня, чтобы я не барахталась и не металась, не понимая, что делать со своей жизнью. Нет, я не виню ее за отсутствие знакомств или навыков работы, но, если бы она была рядом, моя жизнь сложилась бы иначе.

Но была бы она лучше?

—Эй, ты можешь подбросить меня к бабушке?

—Конечно. Не забудь передать ей привет.

—Ты тоже можешь зайти и увидеться с ней. Ты же знаешь, как ей нравится, когда ты заходишь.

—Да, и я бы с удовольствием увиделась с ней, но попросила у Антонио несколько дополнительных часов, и теперь этот засранец назначил меня на утреннюю подготовку.— Она замолкает на минуту, прежде чем продолжить.— И я сожалею по поводу твоей мамы.

При слове «мама» у меня снова сводит желудок, и мне становится немного нехорошо, когда я задаюсь вопросом, почему она вернулась. В глубине души я знаю, что она чего-то хочет. Но чего?

Райан

—Они ждут вас, мистер Стирлинг,— говорит Кейтлин, секретарша.

Как обычно, раз в месяц я прохожу через все это. Ничего не меняется. Даже то, как Кейтлин, сообщает, что попечители готовы принять меня.

Все то же самое, зеркальное отражение каждой предыдущей встречи. Временная петля, в которой не происходит ничего нового и интересного.

Но в этот раз все будет по-другому — из-за Карины.

Еще неделю назад я пытался пропустить эту встречу, но от попечителей никуда не деться. Не тогда, когда у них на уме брак.

Она ведет меня по знакомому коридору — тому самому, по которому я хожу каждый месяц последние пять лет, с тех пор как умер мой отец и оставил мне все.

Комната представляет собой стеклянную коробку с двумя стеклянными стенами от пола до потолка, которые демонстрируют раскинувшийся внизу город. Две другие стены обращены внутрь здания. Проходя мимо, я пытаюсь полюбоваться открывающимся видом, но, как обычно, безуспешно. Попечители настроены по-деловому. Я здесь только по одной причине, и это не имеет никакого отношения к тому, чтобы насладиться прекрасным видом.

—Привет, Райан, заходи,— говорит Уоррен Уайнбергер.— Рад, что ты смог прийти в этот раз.

В центре комнаты стоит большой круглый деревянный стол с двенадцатью стульями. По одному для каждого из рыцарей круглого стола. Да, эта группа считает себя настолько важной.

Один стул остается пустым с тех пор, как умер мой отец. Это и есть настоящая проблема. Они хотят заполнить пустующее кресло, а если условия из его завещания не будут выполнены, то есть я не женюсь до того, как мне исполнится сорок, этого не произойдет. Я выдвигаю старый отцовский стул и сажусь.

Все мужчины одеты одинаково — в серые костюмы, подходящие к их седым волосам. Я мало что знаю о них по отдельности, да и не стремлюсь узнать. Считаю их взаимозаменяемыми, хотя, когда речь заходит о доверительном управлении моим наследством, я обращаюсь к Уоррену.

Уоррен — хороший парень, и он определенно настроен доброжелательно, но все еще один из них и исполнитель завещания моего отца.

—Мы хотели бы начать эту встречу с напоминания о том, что твой сороковой день рождения наступит меньше, чем через шесть месяцев. Ты же понимаешь, что время не на твоей стороне?— говорит Уоррен.

—Да, я прекрасно знаю о приближающемся сроке,— отвечаю я.

—Тогда ты также знаешь, что потеряешь наследство, если не женишься до своего сорокалетия. Каждый месяц на протяжении последних пяти лет мы просим тебя предоставить информацию, а ты даже не нашел никого подходящего, чтобы начать встречаться, не говоря уже о браке,— говорит Льюис Паттерсон.

—Все из-за его высоких стандартов,— усмехается Эдмонд Сильверстоун.