Вы, наверное, решили, что эти слова как-то сильно подействовали на девочку? Отнюдь. Она изобразила смущение, что выразилось в скромно опущенных глазах и невинном выражении лица, будто она ничего не поняла, тогда как мысли ее были заняты совершенно другими вещами.

– Значит, если бы у меня были деньги на еду и игрушки, я смогла бы жить без них? – спросила она, наконец, заинтересованно глядя мне в глаза.

– Ну…в принципе… Да нет же! – Я откровенно растерялась.

– Ладно, забудь! – повеселела вдруг Наташа. Она ухватила меня за руку и потянула за собой: – Пойдем в парк, погуляем.

– Зачем? Уже поздно.

– Знаю, но остановить нас некому. Пошли! – потребовала Наташа. – Я иду в парк и, если хочешь за мной присматривать, лучше не отставай.

Я подчинилась, вовсе не желая, чтобы из-за моего упрямства с девочкой приключилось что-то нехорошее. Перевоспитывать ее – не моя задача, мне платят за вовремя поданный завтрак, обед и ужин, так почему мне опять кажется, что я совершила непоправимую ошибку?

Разговор с Наташей весь день не выходил у меня из головы. Около шести она прибежала на кухню и решительно дернула меня за рукав:

– Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

– Извини, скоро придут гости. Давай позже.

– Нет. Сейчас! – Девочка топнула ногой, но я не успела рассердиться, так как она протянула жалобно: – Ну, на секундочку, ну, что тебе стоит? У тебя все готово, а потом я помогу тебе накрыть на стол.

– Хорошо, – сдалась я. – Только недолго.

Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж и свернули направо. Прошли мимо кабинета, обставленного тяжелой мебелью позапрошлого века, миновали две двери, ведущие в спальни. В конце длинного коридора было окно, выходящее в сад, перед дверью слева от окна Наташа остановилась и принялась сосредоточенно рыться в кармане, то и дело беспокойно оглядываясь. Нетрудно было догадаться, что девочка заявилась сюда без спроса. В этом доме меня уже ничего не удивляло, даже то, что хозяйская дочь не может ходить, где вздумается. Просто какой-то замок Синей Бороды.

Наконец Наташа справилась с замком. Проникшись атмосферой тайны, я ожидала, что раздастся протяжный скрип, но внушительная дверь отворилась беззвучно на хорошо смазанных петлях.

Комната, куда мы вошли, казалась огромной, но, наверное, была бы еще больше, если бы не многочисленные стеллажи и витрины, занимающие все стены от пола до потолка. Наташа жалась ко мне, а я во все глаза смотрела по сторонам. Передо мной был настоящий музей.

Музей кукол…

Мой бывший хозяин – Антон Чвокин – попав сюда, свихнулся бы от переизбытка эмоций. Куклы смотрели на меня со всех сторон. Карие, голубые, зеленые глаза повсюду, неподвижные и настороженные. Середину комнаты занимала отдельная экспозиция кукольных домиков. Ничего подобного мне прежде видеть не доводилось.

Я посмотрела на Наташу. Она стояла не шелохнувшись. Девочка не побледнела и не покраснела, но мне было ясно, что она сильно испугана. Казалось, даже воздух вокруг нее наполнился страхом.

– Так вот почему ты не любишь кукол! – догадалась я. Наташа быстро закивала головой. – А зачем ты привела меня сюда?

Девочка пожала плечами. Чтобы успокоить ее, я сказала нарочито беззаботным тоном:

– А, по-моему, они совсем не страшные. Даже красивые. Посмотри!

Я взяла с полки одну игрушку – деревянную головку японской принцессы с прекрасными густыми черными волосами и огромными миндалевидными глазами. Кукла была старинная, раскрашенная вручную и явно использовалась для театра. Тела у марионетки не было, изящная головка насаживалась прямо на длинную рукоятку, из которой выступал маленький рычажок с привязанной к нему веревкой. Сколько кукловодов держало ее в руках, прежде чем она попала в этот музей? Я провела пальцами по гладкой, будто полированной, поверхности палки, выступающая часть неожиданно подалась и слегка сдвинулась вверх. Наташа вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Я взглянула на то, что ее испугало – на головку принцессы – и невольно вздрогнула. Кукла оказалась с секретом: скрытый в поручне механизм превратил красавицу в чудовище: прекрасные глаза закатились и налились кровью, на голове выросли рожки, вместо аккуратного ротика появилась оскаленная пасть, утыканная острыми клыками.

– Ну и жуть, – не сдержалась я, поспешно возвращая куклу на место. Наташа явно вздохнула с облегчением. – Все равно это всего лишь кукла. – Попытка подбодрить девочку провалилась: она часто, прерывисто дышала и явно жалела о том, что пришла. Мне оставалось только гадать, с какой целью малышку так запугали? Неужто лишь для того, чтобы кроха даже думать не смела о том, чтобы зайти в эту комнату и не могла по неосторожности испортить ценные экспонаты? Для меня в данном случае цель не оправдывала средства. Психика родной дочери в любом случае дороже каких-то – пусть редких и дорогих – игрушек.

На глаза мне попалась другая кукла, на вид совершенно безобидная. Пухлая малышка в нарядном кружевном платьице и плаще с капюшоном, из-под которого выбивались пышные белокурые локоны. Личико куклы было настолько умильным, что я решила показать ее Наташе. Но снова ошиблась. Едва девочка решилась взять игрушку в руки, как ее голова повернулась вокруг своей оси. Из-под капюшона выглянуло совершенно другое лицо – искаженное гримасой ужаса. Наташа – с почти таким же выражением на собственном лице – отшвырнула куклу в дальний угол и, кажется, приготовилась зареветь.

– Пойдем отсюда, – жалобно попросила она.

– Конечно милая, – рассеянно ответила я, внимательно оглядывая зал. До меня начал доходить принцип, по которому Сальников подбирал свою коллекцию. Похоже, это были не просто старинные куклы. Его интересовали необычные экземпляры. Я всерьез задумалась, все ли в порядке с головой у моего нового хозяина.

Наташа настойчиво потянула меня за руку.

– Подожди, – попросила я. – Нужно вернуть куклу на место, иначе отец догадается, что кто-то был в его музее. Если хочешь, можешь выйти отсюда и подождать снаружи.

Наташа отрицательно покачала головой, и я вдруг догадалась, что она боится пройти несколько шагов до двери одна. Я сжала ее ледяную ладошку в своей руке, и мы вместе пошли за куклой.

Девочка запулила игрушку с такой силой, что двуликий пупс отлетел в дальний, самый темный угол огромной комнаты. Сюда не доходил свет из окон, а верхнее освещение мы предусмотрительно не включали. Я нагнулась, чтобы отыскать злополучную куклу и не удержалась от судорожного вздоха, когда из темноты проступили очертания бесформенной кучи.

– Что это? – не удержалась я. Я не ожидала ответа от перепуганной девочки, но она неожиданно заговорила:

– Этих можно не бояться. Они мертвые. Видишь? – Наташа наклонилась, не выпуская моей руки, и подобрала с пола голову куклы с длинными русыми волосами. Мурашки пробежали по моему телу, когда кукла глянула на меня пустыми глазницами.