— она никогда не смягчалась и не допускала даже одного-двух вздохов страха. Марья верила, что женщина по имени Баба-Яга понятия не имела о том, что значит проявить мягкость, и именно это она переняла у своей матери-тезки, создав для себя неустанное напоминание — в устах ведьм Антоновых нет места страху.

— Ничего с ней не случится, Маша, если ты этого не допустишь, — сказала Яга, нарушая тишину. — Поняла меня?

Марья кивнула.

— Да, мама, — согласилась она. — Я не позволю никому причинить Саше вред.

Яга отстранилась, и Марья закрыла глаза, вдохнув знакомый аромат её духов, напоминающий о розах, но отдающий привкусом крови на языке, вязкой и медной, разливающейся во все стороны, куда бы она ни посмотрела.

— Рада это слышать, — сказала Яга. — Что насчёт Димы?

— Что с Димой? — насторожённо спросила Марья, широко раскрыв глаза. — Я уже рассказала тебе всё, что произошло.

Яга внимательно всмотрелась в лицо дочери и, не найдя повода для сомнений, добавила:

— Тогда, Машенька, я ожидаю, что ты расскажешь Саше новости утром.

— Я? — Марья не столько удивилась, сколько встревожилась. — Ты уверена?

— Да, — сказала Яга, медленно поворачиваясь. — Она прислушивается к тебе. — В её словах был изящный намёк на возражения, но обе знали, что спорить бесполезно. Марья приняла это с той самой стойкостью, которой ее учили, которую в ней воспитывали.

«Мои дочери — бриллианты», — часто говорила Яга. «Нет ничего прекраснее. Ничто не сверкает ярче. И что самое важное — ничто их не сломает».

— Да, мама, — пообещала Марья, кивнув. — Я скажу Саше, что ей нужно делать.

I. 10

(Беспокойство)

Лев редко пользовался мобильным телефоном. Обычно в этом не было необходимости — один или оба его брата почти всегда находились рядом, но на этот раз он был очень рад, что у него есть мобильник. Слегка улыбнувшись, он прикусил губу, почувствовав вкус поцелуя Саши, а затем начал искать телефон в кармане, надеясь доказать себе, что она не была всего лишь сном.

Он стёр несколько снежинок с экрана и прищурился, когда яркая белая страница контактов вспыхнула на фоне тёмной, туманной ночи, словно появилась на экране по волшебству.

Но тут Лев почувствовал прилив беспокойства, который развивался поэтапно: началось все c недоверия, продолжилось покачиванием головой, затем был холодок тревоги и, наконец, ощущение полной опустошённости.

«Саша Антонова» — гласила надпись в контактах; всё чётко и ясно, даже когда он внезапно начал надеяться, что это всё-таки сон.

— Твою мать… — прошептал Лев Фёдоров, тупо уставившись на экран.

Постановка

Семья Федоровых

ХРАНИЛИЩЕ КОЩЕЯ БЕССМЕРТНОГО: Скромное снаружи, но заполненное сокровищами внутри, хранилище всегда охраняется и заперто. Здесь Кощей хранит свои самые ценные вещи. Именно здесь, в данный момент, находится Дмитрий Фёдоров, усыплённый Марией Антоновой, в комнате над небольшой витриной магазина, куда имеют доступ лишь избранные.

КВАРТИРА ДМИТРИЯ ФЕДОРОВА: Когда Дмитрий Фёдоров не пребывает в бессознательном состоянии, он живёт на просторной мансарде, отражающей его королевскую натуру. Единственное место для уединения — его спальня, единственная комната с дверью. Всё остальное пространство — открытое, позволяющее ему осматривать своё «королевство» одним беглым взглядом.

КВАРТИРА РОМАНА и ЛЬВА ФЕДОРОВЫХ: Роман и Дмитрий, такие же непохожие, как день и ночь, разошлись, как только достигли возраста, позволяющего им жить отдельно. Лев, напротив, тяготеет к обществу своих братьев, поэтому живёт вместе с Романом. Их квартира двухуровневая, позволяющая обоим занимать свои собственные «сферы» в рамках общей орбиты. Тематика дизайна отсутствует, поскольку они так и не смогли договориться о её выборе.

ДОМ ЛАЗАРЯ ФЕДОРОВА: Иногда Кощей перестаёт быть Кощеем. В такие моменты он возвращается в свой дом — тот самый, где когда-то жила его жена и где выросли его теперь уже взрослые сыновья. За прошедшие десятилетия в доме почти ничего не изменилось, кроме одного: теперь он пуст. Так бывает, когда проходит время. Остаётся только пустота.

Семья Антоновых

ДОМ БАБЫ-ЯГИ: Хотя три старшие дочери покинули дом, младшие — Александра, Елена, Галина и Лилия — продолжают жить здесь под пристальным надзором своей матери. Дом сильно изменился с тех пор, как они были детьми. Некоторые двери в нём настолько надёжно закрыты, что дочери редко или вовсе никогда не видели, чтобы их открывали. Спальня Бабы-Яги — одно из таких мест. За исключением старшей дочери, каждая из них бывала там не более трёх раз за всю свою жизнь.

ДОМ МАРЬИ АНТОНОВОЙ: Этот дом принадлежит женщине по имени Марья Антонова и её мужу Стасу Максимову. Они переехали сюда, когда Марье было всего двадцать. Стас мечтает о детских шагах, раздающихся в коридорах, и о смехе, который эхом отзывается от высоких потолков и радует его слух. Марья же слышит лишь угрозы, доносящиеся из стен по ночам, словно проникающие с шумных улиц. Она плохо спит, здесь или где-либо ещё.

«АПТЕЧНАЯ МАСТЕРСКАЯ БАБЫ-ЯГИ»: Это не только место работы младших Антоновых, но и прикрытие для бизнеса их матери. Магазин, как и сами Антоновы, обладает красивым, продуманным фасадом.

НЬЮ-ЙОРКСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ: Что касается Саши, это место принадлежит только ей. Что касается остальных, их всегда можно убедить, что это правда.

Aкт II: Лик небес

Дай мне его. Когда же он умрёт,

Изрежь его на маленькие звёзды,

И все так влюбятся в ночную твердь,

Что бросят без вниманья день и солнце.»

(отрывок из трагедии «Ромео и Джульетта»

в переводе Б. Пастернака)

II. 1

(Матриархат)

Самое важное, что нужно знать о Марье Антоновой, — это то, что она представляет собой единую силу, с которой нужно считаться, даже если та занимает тела сразу двух женщин.

По крайней мере, так всегда считала старшая Мария Антонова.

— Назови малышку Екатериной, в честь моей матери, — предложил её муж, когда родилась их первая дочь, но Мария отказалась.

— Ты сможешь назвать следующего, — заверила она его, прижимая к себе младенца, и подумала: Ты можешь называть всех последующих, но этот ребёнок — мой.

Марии Антоновой было шестнадцать лет, когда её выдали замуж за мужчину, которого она называла исключительно по фамилии — Антонов, — потому что он никогда не казался ей близким. Он был уже в солидном возрасте (где-то чуть за тридцать, что в то время казалось древностью) и, хотя не был злым, особой теплотой тоже не отличался.

Антонов был бизнесменом и ведьмаком Боро, самым молодым, кто когда-либо становился «старейшиной» в Манхэттенском