в том, что там слепая зона как раз около дома Мироновой. Но она, соседи сказали, постороннего ночью не впустила бы.

– В других местах камеры что-то показали?

– Ничего особенного. Шелкунов засветился, но на расстоянии. Вострякову видно на соседней улице в 00:48.

– Ясно. Надо, кстати, побеседовать с этой красавицей. Я узнавал, ее увезли на улицу Художников, во второе отделение.

– Я все хотел ее спросить…

– Ну?

– Откуда у дочери грузчика и учительницы айфон новой модели? Недешевый, мягко говоря.

Ответ на этот вопрос ждал их в палате третьего этажа, накрывшись почти с головой, иначе нездорово-бледное лицо в свете больничной лампы делалось мертвенно-белым.

– Подарили, ясно? – отозвалась Вострякова с бессильной злостью.

– Тайный любовник? – Зверев иронически улыбнулся.

– Ну типа.

– Не слишком ли щедрый подарок? – спросил Грановский.

– Для меня в самый раз, – огрызнулась Полина.

– Интимные услуги? – Зверев напрягся.

Полина долго молчала, прежде чем решилась ответить, скрипнув зубами.

– Фотографии.

– Ясно, – протянул Грановский. – А теперь – имя клиента.

– Николай Дидикин, – без запинки ответила Полина.

В дверь постучали. Женщина в форме медсестры поманила следователей пальцем. Вострякова зашуршала одеялом.

– Значит, отравление? – спросил Зверев.

– Какое еще отравление? – всполошилась Полина.

– Что ты принимала в последние сутки? Ела? Пила?

– Да то же, что и всегда.

– Шевели мозгами. Три убийства. Миронова и Ивченков, без сомнения, зарезаны одним лицом. Паршин, я уверен, туда же. Ты за себя не боишься?

– А я при чем? – взвизгнула Полина, но ее глаза полыхнули осмысленным страхом того, кто знал больше, чем говорил.

– Тебя отравили снотворным. Камилле, я уверен, стало плохо по той же причине. Ее намеренно усыпили в вечер убийства. На Валентина пытались повесить вину, убивая в день смерти его матери. Ты соврала насчет Дидикина. Я сразу понял по глазам. И я был у него дома, он явно небогат. Юлия Куницына его бросила. Да и не тот человек. Айфонами он точно разбрасываться не стал бы. Ты в курсе, что лишних свидетелей убивают?

– Господи. – Вострякова закрыла лицо руками. Ее плечи затряслись.

– Это ведь был виски, верно? Врач сказал, от тебя шел запах спиртного. В пятницу ты пила то же, что и Камилла?

– В пятницу я пила ямайский ром. И Валик тоже.

– Вот оно, – прошептал Грановский.

– Надо мной все смеялись, потому что я бедная. Паршин обзывал голытьбой и шлюхой, а я еще ни разу, ни с кем… Только фото продала и пару видосов, на которых я…

– Без подробностей, – оборвал ее Грановский.

– Он меня заставил. – Девушка разрыдалась. – Сказал, он позаботится, чтобы меня посадили за соучастие.

– Кто? – Грановский уже знал ответ.

– Полковник, – простонала Полина.

6

Грановский позвонил в дверь. Заскрежетали замки, на пороге возникла Юлия Куницына.

– Добрый вечер, Юлия Павловна. Мы с вами толком не разговаривали по поводу этих событий.

– Да я, собственно, ничего и не знаю.

– Чем можем помочь? – раздался за ее спиной голос Павла Куницына. Спокойный, но не такой ровный, как обычно.

Грановский и Зверев вошли. С кухни их приветствовал плотным голосом Тимофей.

– Два вопроса, Юлия. Вы покупаете снотворное по упаковке или про запас?

– Про запас, а что?

– Проверьте. Уверен, недосчитаетесь. И второе, вы что-то говорили о часовых поясах. Где были?

– На Майорке, проводили там каникулы. Но…

– Два месяца или чуть больше, наверное. Ездили всей семьей?

– В чем, собственно, дело, господа? – спросил Куницын с некоторым вызовом.

– Ну, мы с мамой, Тима. Маме врач посове…

– Отвечая на ваш вопрос, полковник. Три трупа. Четвертый может быть в любой момент.

– И? – Куницын смотрел не мигая.

Его лицо оставалось неподвижным, но в глазах плясали огоньки отчаяния.

– Мне показалось странным то, что вы подчеркнули, что не видели дочь в вечер убийства Мироновой. Зная, что подозревать Юлию нет оснований. И подсказали, что Дидикин был один дома. Как будто хотели навести меня на одного из них.

– Прежде чем продолжить, дождитесь юристов. – Куницын нащупывал смартфон.

– Вы думаете, папа ее убил? – стылым голосом спросила Юлия.

– Нет, конечно. Но он давно все знал.

Рука Куницына, сжимавшая смартфон, застыла в воздухе. Грановский продолжал:

– Знаешь, на чем ты погорел, Тимофей? На своей показной любезности. Налил Полине виски, забыв, что накануне усыпил им Камиллу. «Глен Гариох». От пары глотков ей плохо не стало, но, когда она вчера выхлебала два полных бокала, да еще с травкой, ее свалило. Переборщил с дозировкой. Потом догадался вылить, но, не подумав, предложил нам коньяк. Я сразу заметил, что той бутылки больше нет, а выпить ее целиком было явно некому. Ты сам ляпнул, что отец не пьет.

– Вы это серьезно? – прошептал Тимофей.

– Не говори ничего! – загудел Куницын.

– Думал, отец тебя защитит? Он пытался. Заставил Вострякову врать, чтобы обеспечить тебе алиби. Сказал, что видел вас всех вечером, хотя, я уверен, лгал. Никто из вас не догадался упомянуть, что видел полковника. Камилла подавно не знала, был ты дома или выходил. Она спала. Твой отец угрожал Полине, что она сядет как соучастница, а зная о его связях, она, конечно, перепугалась. К тому же он явно содержит ее. Айфон, новые сапожки, новое пальто, постоянные визиты к вам в гости. И доплата за молчание.

– Что за бред ты несешь, майор?

– Каждый раз она стряпала тебе алиби. В обмен на членство в клубе. Ее не исключили из школы. Деньги за интимные фотографии, которыми она тебя развлекала. А твой отец делал дорогие подарки. Сюда она приходила, как к себе домой, не понимая, что может стать следующей, если просто скажет что-то не то. Как Паршин, Ивченков и Миронова. Что она сделала тебе? Отказалась продать пару снимков или разрешить потрогать ее за вознаграждение? Да еще грозилась рассказать. За это ты ее убил? Использовал смерть матери лучшего друга, чтобы подставить его. А вы, полковник, зря взболтнули мне про то, что жена швыряет в вас посуду. В семье, где один с патологией, может быть другой такой же. Только ваш сын многократно превзошел маму.

Тимофей разинул рот.

– Молчи! – скомандовал отец.

– Да я только одно хотел сказать. – Взглянув на сестру, толстяк перевел глаза на отца и откинул голову. – Тот дирижер из «Терцо», он такой, реально стремный. И зубы кривые, правильно Полька заметила. Я его тоже собирался прикончить. Для смеха.

Грановский заметил, что Юлию колотит мелкая дрожь. Судорожно сцепив руки, она не сводила глаз с младшего брата.

– Вот оно что. – Грановский покачал головой. – Наталья сказала вам, что это был он. А вы снова не вынесли сор из избы.

7

– У меня в мыслях не было. Иначе я