Крис вопросительно посмотрел на Киру:

— Как думаешь, она может нам что-нибудь сделать на расстоянии?

Кира пожала хрупкими плечами:

— Я иду к ней.

— Что? — в один голос вскричали Лиза и Нильс.

— Мне нужно с ней поговорить.

— Она, несомненно, очень это оценит, — заметил Нильс. — Перед тем как поджарить тебя, или содрать с тебя шкуру, или…

— Она знала… мою маму, — в смятении прервала его Кира. — Я думаю, когда мама умирала, эта ведьма была там.

Лиза смотрела на нее широко раскрытыми глазами:

— Это она убила твою маму? Ты уверена?

— Я чувствую… что-то чувствую… что-то сокровенное.

— Люди добрые! — пробормотал Нильс, закатив глаза.

— Не надо этого делать. — Крис пытался действовать убеждением, а не насмешкой. — Нильс прав. Она просто убьет тебя… — Замявшись, он чуть помедлил, но все-таки договорил: —…как твою маму.

Лиза согласно кивнула:

— Твоей маме это не понравилось бы. Ты же совсем беззащитна.

Кира тряхнула головой, словно аргументы друзей были крошечными клещами, вцепившимися в ее волосы. Она отбросила их и упрямо заявила:

— Я поговорю с ней. Я, одна.

Нильса мало-помалу охватил нешуточный страх за Киру:

— Об этом не может быть и речи. Только попытайся — да я тебя отсюда собственноручно уволоку!

Медленно повернувшись к нему, Кира смерила приятеля взглядом, в котором полыхнуло такое пламя, что у Нильса язык присох к гортани — может быть, впервые он почувствовал в ней след той силы, которой обладала ее мать. Силы незримой, ведовской. Потрясенный, Нильс не проронил больше ни слова.

И Кира пошла. Медленно, но решительно удалялась она от своих друзей, пересекая луг. Маленькая, одинокая девичья фигурка.

— Мы не должны вот так стоять здесь и ждать, — сказал Нильс.

— Мы просто не можем позволить ей идти туда. — Лизу трясло от возбуждения и страха. Страха за себя, но еще больше за Киру.

Крис пристально смотрел вслед Кире:

— Надеюсь, она знает, что делает.

— По ее виду не скажешь, — буркнул Нильс.

Лиза кивнула:

— Нужно идти за ней.

— Кира сказала, что пойдет одна, — отрезал Крис. — Наверное, она что-то задумала.

Нильс презрительно фыркнул. В большинстве случаев это означало всего лишь его беспомощность. Часто, не зная, что делать дальше, он становился агрессивным.

Но на сей раз мальчик воздержался от словесной перепалки. Слишком уж все было серьезно.

Ведьма статуей стояла посреди эстрады — темный силуэт на фоне еще более темного занавеса, колыхавшегося на заднем плане. Черные волосы обрамляли снежно-белое лицо. Издалека было не разобрать, смотрит ли она на Киру или наблюдает за остальными.

Лиза с содроганием вспомнила, как она вместе с сотнями других всего несколько часов назад устроила этой женщине овацию. Все они, сами того не подозревая, были участниками ужасного ритуала. Лиза более не сомневалась, что именно выступление ведьмы на концерте и вызвало появление Человека с Луны. Все действо было не чем иным, как осовремененным вариантом древней церемонии заклинания духов.

«Да, — думала она, — мы все в ответе за то, что произошло и еще произойдет».

Эта мысль тревожила ее, но и отвлекала от опасности, которая нависла над ней и ее друзьями.

Ведьма смотрела в глаза Кире, не проявляя никаких эмоций. Она ждала.

Ждала, когда Кира предстанет перед ней.

Однако Кире хватило здравого смысла остановиться не менее чем в десяти шагах от ведьмы. С почтительного расстояния она изучала стоящую над ней женщину. Они впились друг в друга взглядами, как две бойцовые собаки на арене.

Ни одна из них не проронила ни слова. Ни ведьма, ни девочка. Вместо этого они оценивающе присматривались друг к другу, выискивая слабые стороны противницы.

Первой нарушила молчание Кира.

— Что тебе от нас надо? — тихо спросила она, уверенная, что будет услышана и понята, даже произнеся слова одними губами.

Ведьма пошевелилась. Однако, вместо того чтобы воздевать руки и бормотать магические формулы, как можно было бы ожидать, она на секунду склонила голову набок. Затем села по-турецки у кромки эстрады. При этом она улыбалась, наивно, как маленькая девочка. Она казалась совсем невинной, почти беспомощной.

— Что мне от вас надо? — Ее голос был тих и безмятежен. — Убить мне вас надо. Тебя убить. Точно так же, как твою матушку.

Какой чарующий голос! Кира представила себе, как дивно он звучит, когда ведьма поет. Неудивительно, что публика ревела от восторга.

— Кто послал тебя? — спросила Кира. — Три Матери?

Три Матери были владычицами Арканума, черными богинями Ведьмина Круга. Никто не знал их, никто их даже не видел воочию. Но власть их не ведала границ. В мире не было ведьмы, которая при упоминании Трех Матерей не задрожала бы от почтительного страха.

Матэр тэнэбрарум.

Матэр суспириорум.

Матэр лакримарум.

Мать тьмы. Мать вздохов. Мать слез.

— Три Матери знают, что я здесь, — сказала ведьма, — как они знают все обо всем. Но они меня не посылали. Не переоценивай себя, Кира Рабенсон. Ты никто, всего-навсего ребенок.

— Я — носительница Семи Печатей.

Ведьма медленно наклонила голову:

— Да, как и трое твоих друзей. Четыре ребенка, и у каждого Семь Печатей. Итого в сумме двадцать восемь печатей. Именно столько раз вы умрете. Если не присягнете на верность и не покоритесь навеки.

Покориться? Кира была потрясена. Значит, Арканум отнюдь не любой ценой жаждет их смерти! Ну а какая ведьмам выгода от того, что носители Семи Печатей будут на их стороне?

Не кроется ли за магическими знаками сила большая, нежели Кира думала до сих пор?

Уж нет ли у ведьм причин бояться ее и трех ее друзей?

— Вы хотите, чтобы мы к вам примкнули? — недоверчиво спросила Кира.

Ведьма снова лучезарно улыбнулась:

— Ты, Кира Рабенсон, только ты. Твои друзья не в счет, они никому не нужны.

При этом она небрежно подняла правую руку, словно собираясь что-то метнуть в друзей Киры.

— Нет! — взвизгнула Кира и поспешно шагнула вперед.

Ведьма засмеялась звонким колокольчиком и опустила руку:

— Ну, нет так нет. А ты боишься за своих друзей, да? Вот мы и нашли твое слабое место.