Понял наконец-то, что иномирянка! Правда, пока не определилась, радоваться или плакать. Сумрачный Антрей излучал недоверие, следил за каждым движением: считал врагом.

– Некромант забросил, – всегда лучше говорить правду. – Его ученица хотела призвать демоницу, а вытащила меня.

– То есть как – вытащила? – нахмурился барон. – Нельзя переносить живого человека через пространства – это первый закон магии.

Сказал – и осекся. Сболтнул лишнего. Только поздно, я в курсе наличия магических способностей. Хоть что-то хорошее в моем фэнтези!

– Почему нельзя?

– Умрет, – коротко ответил Антрей и поднялся. – Там, во дворе, – он неопределенно махнул рукой, – подвода. Хозяевам уже без надобности, а ты переоденешься. Стыдно такое страшилище лорду Вариэлю показывать.

За страшилище обиделась и мстительно напомнила, на кого похожа. Или принцесса тоже не образец красоты?

– Умоешься, поговорим. – Дворяне умели хамить. – Пока не доросла. Что за некромант и почему ты живая, если попала сюда после ритуала?

Он обвинял, не верил. Впервые жизнь считали недостатком.

Имя мэтра я забыла. Оно вертелось на языке, но никак не давалось. В итоге просто описала дурно воспитанного некроманта и Тессу. Барон внимательно слушал, не прерывал, но и не кивал.

– Повторяю вопрос про жизнь.

Вот упрямый! Но раз ему так хочется:

– А я в своем мире умерла. Наверное, душа первой по дороге попалась.

Антрей рассмеялся:

– Как у тебя все легко! Великосветская прогулка, а не сложнейшее действо. Некромантия не просто так запрещена законом. Полагаю, ты встретилась с одним из северных адептов.

Я даже не в курсе, куда мэтр закинул, а тут законы!

– Эти северные адепты в каком измерении живут?

– Ваша милость.

– Что? – не поняла я.

– В разговоре употребляй «ваша милость». Ты мне не ровня.

Заскрежетала зубами, но повторила вопрос по новым правилам.

Оказалось, некромант столь же неудачлив, как ученица. Теперь понятно, почему у нее ничего не вышло. С таким-то учителем! Ни в каком другом мире я не оказалась. Вернее, для меня мир, конечно, другой, только любители демониц обитали тут же. Антрей пообещал потом допросить меня с пристрастием, чтобы найти замок и уничтожить его обитателей. Прочие ответы его удовлетворили, имя тоже не вызвало нареканий. После заявлений о «вашей милости» сомневалась, что им заинтересуются, но нет, не стал звать свистом. Представилась Яной, как и собиралась.

– Насколько понял, ты соображаешь только тогда, когда боишься. – Барон расхаживал по обеденному залу, не обращая внимания на труп зверолюда и сновавших туда-сюда людей. Они втаскивали раненых, силились привести помещение в божеский вид. – Проблема! Так и быть, попытаюсь научить. Но запомни, – пригрозил он, – дважды объяснять не стану, не поняла так не поняла.

Энергично закивала. Пока не выяснила причину столь странного поведения мозга, я на все согласна.

– А теперь – спать! – хлопнул в ладоши Антрей. – Нас местные дела не касаются. Можешь не бояться, зверолюди не вернутся.

Спать? Он серьезно? Оказалось, вполне. Зевнув, барон направился к лестнице. И ведь действительно заснет! Привычны местные к разным ужасам. А я вот до сих пор не решаюсь повернуться спиной к убитой твари, какой там сон!

Похоже, я возненавижу Антрея. Самое обидное, ссориться нельзя, приходится молча терпеть издевки. А еще тряску экипажа, в который мы сели на большом тракте. Увы, лошадь пала смертью храбрых в ночь нападения зверолюдов, новую барон покупать не пожелал, выбрал дилижанс. Из обрывков разговоров поняла: он ехал в столицу.

Перед тем как загрузиться в угол гроба на колесах (ни о каких рессорах тут не слышали), успели принарядиться и пополнить запас бытовых мелочей в небольшом городе. Туда, на той самой бесхозной подводе, нас любезно отвез владелец постоялого двора в качестве благодарности за помощь. Барон кривился, не желал садиться на сено, а я с радостью забралась на мягкое. Сказка после седла!

Городок следа в памяти не оставил. Те же дома, те же лужи, разве только свиньи на улице не валяются. В местной лавке готового платья сменила чужие обноски на нормальную одежду, более скромную и незаметную: серое платье с квадратным вырезом, прикрытым выпущенной поверху нижней рубашкой. Цельная, до щиколоток, она заменяла нижнюю юбку. Корсет вшили прямо в лиф, сделали на крючках, а не на шнуровке. Белья по-прежнему не полагалось. Попробовала объяснить жестами, чего хочу, приказчик не понял. Можно, конечно, попросить барона перевести, он хорошо разбирал мою жестикуляцию, но постеснялась.

В довершение образа – чепец с оборками, чтобы скрыть короткие по местным меркам волосы и соблюсти приличия. Горожанки в отличие от крестьянок голову покрывали. Не столь рьяно, как в земном Средневековье, лоб оставался открытым, но все же. Интересно, знать и вовсе носит эннены, знакомые по изображениям фей?

Ногам тоже преподнесли подарок в виде чулок и ботинок по размеру. Правда, былые мучения не прошли для них даром, оставив на память волдыри и мозоли. Обозвав разорением, Антрей всучил банку с жутко пахучей мазью и велел натирать больные места. Воняло снадобье знатно, на вид – болотная жижа. Надеюсь, поможет.

Барон тоже преобразился, не отличишь от зажиточного горожанина. Меч спрятал в ножны, завернул в отрез ткани. Перстни поснимал, нанизал на шнурок. Сразу видно: прячется, не желает, чтобы узнали. Не нравится мне это! Но пока ничего дурного с нами не происходило. Может, банально классовой ненависти опасался? Дворяне на дилижансах не разъезжали.

Лошади плелись медленно, свободного времени – тьма. Барон употребил его с пользой: учил языку. Как маленькой, показывал предметы и называл их. Спутники косились, смеялись, я не обращала внимания и старалась запоминать новые слова. Только учитель из Антрея вышел вспыльчивый и нетерпеливый. Если бы вдруг мозг не встрепенулся, вернув былую способность частично понимать услышанное, осталась бы неучем.

Словом, приближение столицы я встретила с воодушевлением. Хоть ноги разомну.

Хмурый барон со вчерашнего дня молчал, уткнулся в стену. Приходилось развлекать себя самой, заодно совершенствуя полученные знания. Я напоминала первоклассника в окружении взрослых – такой же скудный словарный запас, столько же ошибок. Приходилось обращаться к языку жестов, чтобы четче донести свою мысль.

Местные считали меня дурочкой, не стала переубеждать. Пусть хоть горшком назовут, лишь бы помогали. Из пожилой женщины, ехавшей навестить внуков, вышла куда лучшая учительница, нежели из Антрея. Последний окончательно слился с потертой обивкой сиденья. Изображая спящего, закутался в плащ. Для всех мы брат и сестра, барон везет меня к тетке, набираться уму-разуму. В качестве платы за присмотр – отрез ткани, той самой, в которую завернут меч.