однако и капитаны всех на свете мастей на удивление быстро отказывались от путей, морей и небес.

«Некоторое время придется побыть дома».

«Но какое?»

«Да долго это точно не продлится!»

Несмотря на всеобщую миграцию в сторону беззвучной капитуляции, в те первые после нашествия месяцы Павел верил, что проблему слонов удастся решить. (16 по вертикали, пять букв.) Игнорируя предупреждения полиции и непрекращающийся поток угроз, твердо убежденный, что происходит нечто совершенно недопустимое, что с каждым днем ситуация будет ухудшаться и однажды люди проснутся в городе, где зелень будет съедена, реки отравлены, а многие здания разрушены, Павел шутил — и шутками своими призывал не закрывать глаза на проблему. Все так же, монотонно и последовательно, каждый день он выходил на сцену и пытался говорить о всеобщем бездействии и страхе:

— Поаплодируйте те, кто сегодня видит здесь слона! (Тишина) Понятно… Дело не в том, что мы слепые — дело в том, что мы выбираем быть слепыми. (Тишина).

— Вообще, наверное, это нормально, что мы не замечаем очевидное… Мы ведь всю историю ничего не замечали: крестовые походы, инквизиции, рабство… Наши прадеды газовые камеры не заметили, что уж от нас ожидать, да?! Атомные бомбардировки городов… Мы всю жизнь закрываем глаза, потому что боимся испортить зрение… (Тишина, а затем выкрик из зала: «Слушай, это же клуб комедии — ты начнешь уже шутить сегодня или нет?»)

— Нет, не начну! — я только скажу вам на прощанье, что концентрационный лагерь в самой большой стране мира тоже назывался «СЛОН»!

Выступив в тишине, Павел уходил за кулисы, но рук не опускал. Напротив, одну за другой он придумывал петиции в университете и (пока это еще было возможно) публиковал открытые письма. Павел организовывал дискуссионные клубы и приглашал известных коллег-ученых, которые, по его замыслу, должны были открыть глаза горожанам. Зря. Павел с удивлением констатировал, что даже несмотря на слухи о первых смертях, люди продолжали воспринимать стоящих повсюду слонов как нечто совершенно нормальное. Число друзей и знакомых, которые больше не хотели тратить время на решение возникшего вдруг вопроса, росло. Уже в апреле в центре города были зафиксированы сразу несколько серьезных столкновений — сторонники новой нормальности атаковывали тех, кто все еще осмеливался говорить, что слонам здесь не место. В тех стычках досталось и Павлу — разгневанный водитель автобуса бросился на него.

Павел перекрыл дорогу в стремлении обратить внимание на проблему слонов, однако (17 по вертикали, пять букв) эта никому особенно не понравилась. Выскочив из автобуса, водитель вырвал картонный плакат и несколько раз ударил Павла по лицу. Когда на место стычки прибыли стражи правопорядка, задержан был вовсе не хулиган, но Павел. Уже в участке, оформляя протокол, полицейский подал ему бумажное полотенце и раздраженно спросил:

«Ну что, доигрался?!»

«По-вашему, можно избивать человека только за пикет?»

«А зачем ты дорогу перекрыл? Люди трудятся, кормят семьи, спешат на работу, а такие, как ты, садятся посреди проезжей части и мешают простому люду!»

«А то, что слоны перекрывают дорогу, вам нормально?!»

«Ну, слоны же не понимают, что они делают, а ты-то умный!»

Я кстати полностью согласен с полицейским! Во-первых, в те дни никто не жаловался на слонов, а во-вторых, все эти проблемы были только от активистов. Мой слон, например, был совершенно нормальным и никаких трудностей нам не создавал. То, что где-то случались несчастные случаи — ну так везде бывают несчастные случаи! Кинопродюсер

Предполагалось, что Павел проведет в участке как минимум ночь, однако приехавший отец Анны подарил стражам правопорядка несколько подписанных книг и был так великодушен, что даже согласился сфотографироваться. Книг Александра полицейские никогда не читали, однако часто видели его выступающим на политических шоу и говорящим что-то не совсем понятное, но уверенное и, кажется, умное.

Всю дорогу домой, в машине, пока Александр молча наслаждался маневрированием между слонами и силой собственного авторитета, возбужденный и уставший от угроз Павел спорил с Анной, которая, казалось, была раздосадована его поведением:

«Зачем ты постоянно всех провоцируешь?»

«В каком это смысле, милая?!»

«Какой толк от твоей этой акции, если ты только и сделал, что напугал меня!»

«Я не хотел пугать тебя, любимая, просто…»

«Просто если бы не отец — ты бы провел в этом клоповнике всю ночь!»

«Ну и ничего…»

«Чего ты хочешь добиться?»

«Вернуть слонов в их дом…»

«Да мы даже не знаем, откуда они!»

«И знать не хотим!»

«Мне кажется, мы поступаем мудро. Пока ничего не ясно, мы адаптируемся, учимся кормить слонов, учимся убирать за ними и учимся быть рядом…»

«Аня! Все это закончится катастрофой!»

«Не сочиняй!»

«Мы тратим так много усилий, чтобы адаптироваться к этой реальности вместо того, чтобы просто разобраться с ней!»

«Ты так говоришь, как будто кто-то из нас не хочет или не пробовал!»

«А ты пробовала?!»

«Вообще-то не тебе мне указывать, что пробовать, а что нет! Думаешь, ты у нас единственный такой борец, который видит проблему?! Думаешь, что честны только те люди, которые продолжают все время кричать?! Вот сегодня ты уселся посреди дороги, хотя мог бы позвонить и спросить, как я, как мое настроение, как моя голова! И что? Что-то от этого изменилось? Слоны ушли? Не лучше ли было бы для наших отношений сегодня побыть со мной, а не со своими слонами?!»

«Я считаю, что для наших отношений было бы лучше, если бы я оставался тем человеком, которого ты полюбила!»

«Я полюбила веселого парня, который много шутил и говорил со мной часами, а не пропадал, занимаясь проблемами, которые его даже не касаются!»

«А какие проблемы меня касаются?»

«Ну, например, твоя работа! Ты так и собираешься всю жизнь быть комиком и за гроши читать лекции по философии? Ты постоянно обещаешь, что мы будем жить вместе, но где? На твоей мансарде, все пространство которой занимает слон?! Знаешь, Паш, пустые обещания не способствуют отношениям…»

«Ну прости, у меня нет богатого отца, который бы дарил мне виллы и каждый день выдавал деньги на обед!»

«Что ты сказал?!»

Большой писатель, Александр понял, что эта сцена подходит к концу, а потому немедленно пристроился поближе к тротуару, чтобы Павел поскорее открыл дверь и вышел из машины.

Так и случилось. Молодой человек не стал извиняться и целовать Анну, не поблагодарил за помощь в вызволении (о котором не просил) и попрощался.

По дороге домой Павел злился на себя и на любимую. Он винил себя за то, что не сдержался и