В отсутствие Одри население комнаты для посетителей пополнилось двумя грузными женщинами с заплаканными физиономиями. Одной из них только что сообщили, что у ее мужа злокачественная опухоль мозга.

— Говорят, она размером с мячик для гольфа, — не без горделивости рассказывала она Кейт.

Когда вошла Одри, Кейт немедленно переключилась на жену босса:

— Дэнни здесь. Он пошел выяснить…

— Да, я его видела, — перебила Одри. — Он в коридоре обрабатывает медсестру, сразу видно деловую хватку.

Кейт испуганно улыбнулась.

— Надо полагать, никто еще не приходил, чтобы поговорить с нами? — спросила Одри. Секретарша покачала головой. Одри цокнула языком: — Сволочи.

Вскоре появился Дэниел.

— Одри, как вы? — протянул он. — Прошу прощения за мое поведение в коридоре. Я просто хотел прощупать почву.

— Почву? Разумеется! И каковы же итоги вашей разведывательной ходки?

— В общем, — начал Дэниел, — они уверены, что у него инсульт…

— Это нам известно, — вставила Одри.

— …и сейчас они делают кучу анализов.

— Еще бы они их не делали.

Дэниел улыбался с неиссякаемым терпением доброго дядюшки, унимающего капризную племянницу.

— Они считают, что состояние у него стабильное, — продолжил он, — однако без результатов анализов говорить о чем-либо пока рано. Врач придет к нам, как только они закончат обследование.

— Так, так, — раздельно произнесла Одри. — Значит, по сути вы ничего не выяснили.

В комнате повисла тишина. Когда Одри встала, чтобы взять журнал со столика в углу, она заметила, как Дэниел, подмигнув опухолевым дамам, скосил глаза на Одри. Толстухи понимающе хихикнули. Взяв номер «Американского ребенка», Одри открыла журнал на статье «Груднички: уход и кормление»; страницы она перелистывала с громовым шелестом.

Наконец в комнату вошла молодая женщина, американка китайского происхождения, и спросила, кто здесь родственники Джоела Литвинова.

— Я — его коллега, — вскочил Дэниел.

Одри осталась сидеть:

— А я — его жена.

— Чудесно, — сказала китаянка. — Меня зовут доктор By. Давайте выйдем в коридор, где мы сможем спокойно побеседовать.

Одри окинула быстрым взглядом докторшу: крошечный ротик, похожий на перетянутый ниткой кончик воздушного шарика; темечко, утыканное сверкающими заколками, чтобы волосы не падали на лоб.

— Не могла бы я встретиться с вашим начальством? — спросила Одри.

Доктор By кашлянула в кулачок, хотя простуды у нее явно не наблюдалось.

— Боюсь, что нет. В данном случае я и есть начальство, поскольку веду дело вашего мужа.

Одри поднялась с кресла и вышла из комнаты. В коридоре Дэниел извлек из нагрудного кармана блокнот и ручку.

— В целом ситуация такова, — сказала врач. — Джоела к нам доставили сегодня утром с транзиторной ишемической атакой, иначе говоря, с микроинсультом. К сожалению, этим дело не ограничилось. Сразу по поступлении в больницу он перенес еще один удар, более серьезный. Сейчас он находится без сознания…

— Что? — вскинулась Одри. — Его мозг не пострадает?

— Боюсь, пока рано говорить об изменениях в деятельности мозга. Когда мы убедимся, что все жизненно важные органы функционируют нормально, мы сможем…

— Какие такие «изменения»?

— Повреждения. Итак…

— Но вы же способны прогнозировать…

— Миссис Литвинов, мы продвигаемся шаг за шагом. Наберитесь терпения.

— Вы даете ему антикоагулянты? — встрял Дэниел с блокнотом и ручкой наготове, и они с врачом пустились в пространную беседу о лекарствах и анализах.

Одри отвернулась, ее взгляд упал на монтера: стоя на стремянке в конце коридора, он снимал потолочную панель. Под панелью обнаружилось переплетение трубок и проволоки — монтер словно вскрыл мультяшного бионикла. «А у меня не нашлось для него бьяли, — думала Одри. — Он всего-то хотел паршивенькую бьяли, а я отправила его на работу с одним яйцом в желудке».

— Очень скоро его переведут в палату, — говорила врач. — Уверена, вы постараетесь поддерживать спокойную, позитивную атмосферу вокруг нашего пациента.

— Теперь вам двоим лучше уйти, — обратилась Одри к Дэниелу и Кейт.

— Но я хотел бы увидеть Джоела! — воскликнул Дэниел.

— Очень мило с вашей стороны, — ответила Одри, — но в данный момент рядом с ним должны быть только самые близкие родственники, правда, доктор?

Китаянка пожала плечами:

— Ну, строго говоря…

— Видите? Давайте не будем волновать Джоела, парад визитеров ему сейчас ни к чему.

Дэниел собирался возразить, но, передумав, коротко кивнул и спрятал блокнот в карман:

— Понял. Я приду завтра.

— Посмотрим, как он себя будет чувствовать, — сладко улыбнулась Одри.

Дэниел подошел к ней так близко, что Одри стало не по себе.

— Хорошо, — прошептал он, погладив ее по плечу. — Как скажете.

Бакены в нью-йоркской гавани вертелись и скакали, будто водевильные актеры, а тем временем паром из Стейт-Айленда, рассекая волны, приближался к Манхэттену. На верхней палубе десяток девочек в футболках с надписью «Девичья сила: Центр Восточного Гарлема» резвились вовсю, празднуя освобождение из Детского музея, куда их возили на экскурсию.

— Рени не умеет плавать! И сейчас я сброшу ее в воду!

— Да? А я потащу тебя за собой.

— Что у тебя с волосами, Рен? Ты похожа на бомжиху.

— Шанель плюет в птицу! Шанель, кончай!

Одна из девочек обернулась к высокой белой женщине, сидевшей на скамье позади нее:

— Роза! Разве нам можно плеваться?

Роза Литвинов рылась в сумке в поисках мобильника.

— Нет, — отрывисто сказала она, перестала искать мобильник и оглядела палубу. Одна из ее подопечных стояла у поручней отдельно от остальной группы, разучивая танцевальные движения.

— Давай, давай, — напевала она детским голоском, перевирая мелодию и энергично дергая попой вперед-назад в подражание гавайским танцорам.

— Кьянти! — окликнула ее Роза.

Девочка не ответила.

Кьянти была Розиной головной болью. За последние месяцы она из очаровательного большеглазого ребенка превратилась в огрызающегося подростка. Косички и гольфы исчезли. Теперь Кьянти трясла пробившейся грудью, и от нее пахло сигаретами. Она больше не хотела делать магниты на холодильник и ершики для чистки труб; она хотела хвалиться грязным ядовито-зеленым бюстгальтером, отплясывать непристойные танцы и слоняться вокруг Центра в предосудительной компании мальчиков постарше. Другие девочки, маскируя зависть благонравным возмущением, говорили, что Кьянти делает парням минет.