10. Клавинг В. В. Белая Гвардия. Спб., 1999; Белое движение // Революция и Гражданская война в России: 1917–1923 гг. Энциклопедия. Т. 1. М., 2008, с. 140.

11. Устинкин С. В. Белое движение в годы гражданской войны (1917–1922). Автореф. докт. дисс. Нижний Новгород, 1996, с. 81.

12. Федюк В. 77. Белое движение на Юге России. 1917–1920 гг. Автореф. докт. дисс., Ярославль, 1995, с. 1; «Белые. Антибольшевистское движение на Юге России 1917–1918 гг.». М., 1996.

13. Зимина В.Д. Белое движение и российская государственность в период гражданской войны. Автореф. докт. дисс. Москва, 1998, с. 11–12; Ее же. Белое движение времен гражданской войны: в плену «чистой идеи» // Белая армия. Белое дело. № 1, 1996, с. 9—16; Ее же Белое дело взбунтовавшейся России. Политические режимы Гражданской войны 1917–1920 гг. М., 2006.

14. Волков С. В. Октябрь 1920-го. Последние бои Русской армии генерала Врангеля в Крыму. М., 1995, с. 4–5; Зубов А. Б. Звезда Ледяного похода // Посев, № 6, 2003; За Россию и свободу. Подвиг Белого дела. 1917–1923 гг. М., 2007.

15. Кара-Мурза С. Г. Гражданская война. 1918–1921 гг. Урок для XXI века. М., 2003, с. 245–248; Пушкарев Б. С. Борьба за Белую Россию. Под знаменем Белой борьбы. М., 2005, с. 15.

16. Проект федерального закона «О реабилитации участников Белого движения» // www.legislature.ru/monitor/raznoe/38002—4

17. Ушаков А. И. Указ, соч., с. 15–16.

18. Цветков В.Ж. Белое движение в России. 1917–1922 годы. // Вопросы истории, № 7, 2000, с. 57; Лубков А. В., Цветков В.Ж. Белое движение в России – его программа и вожди. Учебно-метод. пособие. М., 2003, с. 24; Цветков В. Ж. Белое движение // Большая Российская энциклопедия. М., 2005, т. 3, с. 229–230.

19. Езеев А. Б. Два цвета ненависти. Идеологическая символика красного и белого. // Родина, № 11, 2000, с. 44–45.

Историография темы.

Данная часть монографического исследования представляет собой подготовленный автором раздел коллективной монографии

«Россия в годы Гражданской войны. Очерки истории и историографии» (вышла в свет в издательстве Центра гуманитарных инициатив Москва – Санкт-Петербург, в рамках проекта Российского фонда фундаментальных исследований № 17–81—01001 и Фонда «История Отечества»)

Исследование Белого движения в России традиционно проводилось в пределах проблематики истории Гражданской войны и Русского Зарубежья. Однако объективно необходимым стало проведение этих исследований в контексте общих проблем социально-экономического, социально-политического и культурного развития России начала XX столетия.

Поскольку события революции и Гражданской войны охватили все без исключения регионы России, то региональный аспект особенно важен для понимания специфики становления и развития политических режимов Белого движения.

В этом отношении следует отметить, в частности, важное методологическое замечание, сделанное еще в конце 1990-х годов известной исследовательницей Белого движения В.Д. Зиминой: «Изучение Белого движения, видимо, должно идти поступательно – от режима к региону и далее к России в целом… Конечная цель заключается в определении закономерностей развития Белого движения… От общих, не всегда адекватных объективной истине, выводов о Белом движении некоторые авторы впервые перешли к более углубленному изучению его отдельных «ветвей», что логично предполагает «выход» на сущностные характеристики названного феномена в целом в самом ближайшем времени» (1).

За время, прошедшее после публикации этого тезиса в автореферате докторской диссертации В. Д. Зиминой, исследование Белого движения достигло весьма заметных результатов. Однако нельзя утверждать, что этот процесс близок к завершению. В отечественной и зарубежной историографии изучение Белого движения продолжается, и заметные результаты есть как в традиционных, так и в новых направлениях научной работы.

Тем не менее нельзя не отметить, что объективному постижению прошлого нередко препятствует политизированный подход, с заметным акцентом не в пользу историзма, а в пользу публицистики, ориентированной, к сожалению, на одномоментные выводы, с немалой долей политизированности. Не изжиты еще, к сожалению, принципиально порочные установки на некое «разделение» историографии по принципу «белых» и «красных» авторов и произведений. Очевидно, что критериями оценки историографии должны быть прежде всего соблюдение позиций историзма, основа на достаточном фактическом материале, объективная оценка и необходимая критика используемых исторических источников.

Историография должна опираться на преемственность в изучении тех или иных исторических проблем. И здесь правомерно дать характеристику особенностям изучения Белого движения в советской исторической традиции. Представляется возможным выделить несколько периодов в исследовании Белого движения в XX столетии. В период 1920-х – начала 1930-х годов особенности политического курса белогвардейских правительств рассматривались достаточно активно наряду со спецификой боевых действий белых армий. Так, например, политику деникинского правительства рассматривал Д. Кин (2). Можно отметить изучение аграрной политики врангелевского правительства А. Гуковским (3). Исследования данного периода отличались использованием довольно обширного спектра источников.

Исследователи данного периода сосредотачивали внимание на специфически военном характере белой власти. Поэтому в его обозначении часто применялся термин «генеральская контрреволюция» (по сути, синоним Белого движения). Система военной диктатуры преобладала над тенденциями к «демократизации» режимов, и все попытки белых опереться на создаваемые представительные структуры (различные Советы и Совещания, объединения земско-городского самоуправления и др.) признавались заранее обреченными. В отличие от белой власти, опиравшейся на военных, термином «демократическая контрреволюция» обозначались противники большевиков, ориентированные на восстановление полномочий Учредительного Собрания, на развитие коллегиальных принципов управления (4). Таким образом, лагерь антибольшевиков представлялся сложным, многогранным, хотя и лишенным внутреннего единства, народной поддержки, а потому обреченным.

Однако методологические установки при изучении контрреволюции не выходили за рамки марксистских формационных оценок. Поэтому законодательные акты, а также многочисленные законопроекты, принятые и обсуждавшиеся белыми правительствами, оценивались исключительно как реакционные, направленные на укрепление и восстановление принципов частной собственности, буржуазной демократии. В то же время при анализе процессов обсуждения и принятия различных политических решений авторами рассматривались позиции «контрреволюционных» партий, различных политических группировок. Отмечалось, что белые диктаторские режимы проводили политику «бонапартизма», в частности при проведении аграрно-крестьянской политики («земельная реформа» генерала П. Н. Врангеля в Таврии в 1920 году в интересах сельской буржуазии, что являлось развитием буржуазных реформ П. А. Столыпина) (5).