Согласен, пример конкретно с булавкой не практичный: одежду принято хотя бы изредка, да менять. Но можно же придумать что-то другое: подменить украшение для женщины, часы для мужчины.

А женщины тут носят часы? А есть ли здесь вообще часы? Так, стоп! Дались мне эти часы! Я же о серьезных вещах думаю.

Поесть бы не помешало… Сдается мне, что сейчас самое время перекусить!

И снова я про время. Так, я себя знаю. Если что-то в голову втемяшилось, это уже не выбить, пока само до логического конца не дойдет. На предмет чего я там хотел порассуждать?

Часы у женщин?

Ну, на счет чего я хотел поразмышлять? Допустим, по расхожему мнению женщины всегда опаздывают. Из этого следует, что часы им не слишком-то и нужны. Однако женщины часы и покупают и носят. Зачем? Напрашивается вывод, что в качестве аксессуара!

Прислушиваюсь к себе. Кажется, я собой доволен и могу тему часов считать исчерпанной, хотя бы на какое-то время.

А этот ободок случайно мозги не вправляет? Я тут в который раз в чужом мире, не пойми как, не знамо зачем, а думаю о дамских часиках, вместо того, чтобы искать ответы на действительно актуальные вопросы.

Все эти сумбурные мысли копошились в моей гудящей от полученных знаний голове, пока Флин рисовал на скатерти что-то поистине масштабное. И в итоге, когда я уже немного перезагрузил отвлеченными мыслями забитую новой информацией память, закончил свой шедевр.

Сначала я испытал восторг, а потом – сожаление. Ведь на столе было настоящее произведение искусства, и логика отказывалась верить в то, что это все потом снова станет лишь кучкой песка…

На скатерти был практически детально изображен процесс штурма средневекового города с высокими оборонительными стенами и широким глубоким рвом под ними.

Соблюдая хотя бы примерные пропорции, Флин практически не изображал людей, зато архитектурные особенности крепости и инженерные сооружения штурмующей армии были показаны изумительно.

Так мы зачем-то начали изучать военное дело.

И это было настолько интересно, что, я даже не услышал, как скрипнула входная дверь, и не сразу понял, что кто-то ходит по комнате, зажигая светильники и свечи.

На дворе был вечер, а компанию нам составила Рина и большой тяжелый мешок, преступно пахнущий едой.

Все еще припоминая невзрачной красавице, что она совсем недавно смерти моей хотела, я, не спрашивая разрешения, хотя уже точно знал, как это делается, и вообще не вступая в разговор, занялся приемкой продуктов и транспортировкой их на недавнюю картинную галерею, а нынче – кухонный стол.

Мешок был объемный и тянул килограмм на сорок, если не на пятьдесят. Прикидывая то так, то эдак, я все никак не мог поверить, что хрупкая на вид девушка смогла бы унести его хоть на какое-нибудь серьезное расстояние. Пришлось шепотом просить помощи в отгадке у Флина.

Тот был менее увлечен учебным процессом, поэтому видел, что ношу, абсолютно ей не тяготясь, принес сопровождавший девушку Стун. Не заходя, заглянув в дверь и убедившись, что у нас все мирно, он кивнул парню и сразу же умчался обратно в город.

- Рина здесь, - напрягая уставшие извилины проговорил я, - Стун и Гарр – там.

На удивление, парень понял, что я хочу узнать.

- У нее к тебе дело, - как меленькому начал объяснять Флин, - Стун сильный, Гарр умеет обмануть глаза уши или нос, Рина умеет нравиться мужчинам. Стун и Гарр смогли давить на тебя, а Рина не смогла. Она должна понять, как ты ее победил.

Это он, наверняка, про расходящееся от нее свечение, которое я видел при появлении в этом мире.

- Что будем делать? – спросил я, обращаясь к девушке.

Она заговорила быстро и непонятно. Флину пришлось адаптировать ее посыл для меня.

Нам с Риной предстояло сесть друг напротив друга. Она сделает все, что запланировала, а я в это время должен буду рассказывать парню, что чувствую.

С десяток возникших уточняющих вопросов я мужественно загнал в темные закоулки подсознания и кивнул в знак согласия с тем, что готов побыть подопытным кроликом в нежных маленьких ручках этой злюки.

Экспериент стартовал без всяких задержек. Мои опасения, что Флина тоже накроет облаком магии Рины, оказались беспочвенными, так как в этот раз энергия девушки распространялась не как от лампочки или факела, а как от карманного фонарика – достаточно тонким сконцентрированным на мне лучом.

В этом магическом свете мне стало тепло, комфортно и безмятежно. Недоверие и былая обида на Рину сразу же показались глупыми и пустяшными. А сама девушка очень медленно, почти незаметно, начала изменяться внешне. Ее фигура в облегающей одежде стала чуть менее спортивной и чуть более женственной. Скулы немного заострились, а губы слегка пополнели. Но в целом, передо мной сидел абсолютно тот же человек, которого можно было точно так же изменить при помощи косметики и правильно подобранного гардероба без всякой магии.

Примерно это я и рассказал Флину на дикой смеси языков. Кажется, даже используя наречие мира с Даром. Но это неточно.

Сквозь приятный, похожий на звуки прибоя, шум в ушах я расслышал, как парень спрашивает, испытываю ли я физическое влечение.

- Всегда! – гордо ответил я и развязно подмигнул Рине, разваливаясь на стуле так, чтобы быть видным ей во всей красе.

Кажется, девушке мое поведение понравилось. Во всяком случае, свечение от нее стало настолько ярким, что уже даже слегка слепило.

Мне стало жарко. Руки сами собой принялись расстегивать пуговицы на рубашке, и в этот миг волшебный фонарик погас.

Девушка выглядела уставшей и задумчивой, но, кажется, в целом удовлетворенной.

Губы у нее утратили припухлость, скулы затупились, но прежнее очарование не рассеялось, а затаилось в уголках губ, в едва различимых мимических морщинках у глаз. В тех самых, которые бывают только у очень жизнерадостных молодых девушек, девушек-солнышек…

Я стоял и улыбался, когда она уходила, улыбка мечтательно блуждала на лице, под скрип закрываемой двери, она все еще тянула мои суровые уголки губ к не менее суровым ушам, когда вежливое похлопывание по трицепсу не привело меня в чувство.

- Ты должен быть аккуратен! – предупредил Флин. – Она делает так, что сердце стучит быстро, но это неправда! Это магия!

- Знаю, - успокоил я парня, - умею это видеть.

- Да, - согласился он, - умеешь! У тебя есть пять