ромашки оказывает противовоспалительное, кровоостанавливающее и антисептическое действие. Ли с готовностью откликнулся, и вскоре камбуз превратился в нашу общую лабораторию. Мы часами просиживали там, смешивая травы, толча коренья, варя какие-то странные, дурно пахнущие зелья.

Ли рассказывал мне о принципах китайской медицины, о точках на теле, отвечающих за те или иные органы, об энергии Ци. Бред конечно, но этот человек был единственным на корабле, с которым можно было поговорить нормально, без угрозы быть понятым неверно. Я слушал его с интересом, отмечая для себя, что многое из того, что он говорил, перекликается с моими собственными знаниями.

Однажды, когда мы готовили очередную порцию целебного отвара, Ли вдруг спросил:

— Доктор Крюк, а у тебя есть семья?

Вопрос застал меня врасплох. Я давно уже не вспоминал о своей прошлой жизни.

— Была, — ответил я, с улыбкой. — Внуки…

— А где они сейчас? — спросил Ли, помешивая варево деревянной ложкой.

— Далеко, — уклончиво ответил я. — Очень далеко.

Ли понимающе кивнул.

— Я тоже потерял семью, — сказал он тихо. — Очень давно…

И он рассказал мне свою историю о том, как он, будучи еще молодым, бежал из Китая, спасаясь от голода и нищеты. О том, как он скитался по миру, работал на разных кораблях, пока, наконец, не оказался на «Грозе Морей». В Англии. Потом корабль отправили в Карибское море. Теперь он тут.

А это интересно. Роджерс совсем недавно был в Лондоне. В Карибском бассейне он крутится не больше года. Опять мало данных. Что же ты скрываешь, кэп?

Мы говорили с китайцем Ли долго. Говорили о жизни, о смерти, о судьбе. Этот маленький, щуплый китаец стал мне товарищем.

В один из вечеров, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая море в багрово-золотые тона, а на камбузе, как обычно, витал аромат специй и чего-то неуловимо-экзотического, к нам заглянул юнга. Парню на вид было не больше семнадцати, худой, жилистый, как корабельный канат, с копной непокорных черных волос, выбивающихся из-под сдвинутой набекрень банданы. Но что действительно поражало — так это глаза. Пронзительно-синие, яркие, они, казалось, видели тебя насквозь, словно два осколка карибского неба в штормовую погоду.

— Ли, — обратился он к коку, переступая с ноги на ногу. Пахло от него морем, смолой и потом. — Капитан Роджерс велел приготовить что-нибудь особенное. Не обычную бурду, а что-то этакое. Гости у него будут.

Ли, помешивавший в котле какое-то варево, от которого шел пар, пахнущий одновременно чесноком, имбирем и водорослями, удивленно поднял брови.

— Гости? — переспросил он, отставляя в сторону деревянную ложку. — В море? На «Грозе Морей»? Кого это к нам черти несут?

— Не знаю, — юнга пожал плечами, теребя край своей видавшей виды рубахи. — Какие-то важные шишки, говорят. Вечером встанем возле какой-то деревни. Оттуда и придут.

Он перевел взгляд на меня, и в синих глазах мелькнуло любопытство, смешанное с легким пренебрежением, какое бывает у молодых к старикам.

— А это еще кто такой? — спросил он, кивнув в мою сторону подбородком. — Новенький?

— Это Доктор Крюк, — с неожиданной теплотой в голосе ответил Ли. — Мой друг. Он помогает мне с травами.

Юнга хмыкнул, оценивающе оглядев меня с головы до ног.

— Доктор Крюк, значит? — протянул он. — Надо же. Никогда не слышал, чтобы у докторов были такие клички.

Усмехнувшись, он развернулся и вышел из камбуза, оставив нас с Ли в недоумении. Запах моря, который он принес с собой, быстро выветрился, уступив место привычным ароматам кухни.

А этот юнга за несколько недель не увидел меня на корабле? Странный какой-то. Но Ли развеял все непонятности. Оказалось, что юнгу часто пороли, поэтому он по большей части отбывал наказания, чаще всего дежурил по ночам. Потому и не пересекались мы с мальчишкой.

Интересно, кто эти таинственные гости? И чего им нужно от капитана «Грозы Морей»? Тортуга — остров, известный своим вольным нравом и пиратскими традициями, но даже там существовала своя иерархия, свои правила и свои опасности. А мы не так далеко от острова.

Ничего хорошего эти гости не сулили — это я чувствовал нутром.

Вечер сгущался, тени на корабле удлинялись, превращая привычные очертания предметов в причудливые силуэты. Я возвращался в свою каюту.

Внезапно из-за угла вырос Люк. Он схватил меня за руку, рывком прижав к шершавой стене коридора. Сила в его руках была чудовищной, я даже не успел вскрикнуть.

— Док, — прошипел он, наклоняясь ко мне так близко, что я почувствовал его зловонное дыхание — ну серьезно, неужели нельзя зубы чистить. — Хватит играть в прятки. Я знаю, что ты врешь.

В его руке блеснул нож. Острый клинок, отполированный до зеркального блеска. Я увидел в нем свое отражение.

Он поднес нож к моему горлу.

— Говори правду, старик, — прохрипел громила Люк, усиливая нажим. — Где карта? Где то, что ты забрал у Джима?

Глава 5

Лезвие ножа впилось в кожу, обжигая холодом. Я почувствовал, как по шее потекла тонкая струйка крови. В голове промелькнула мысль: «Это конец?». Но инстинкт самосохранения, обостренный до предела, взял верх.

Моя рука, все еще зажатая в стальном захвате Люка, нащупала, но поясе рукоять абордажного крюка. Того самого, которым я «оперировал» пирата. Я схватил его, сам не веря в свою удачу.

Следующее мгновение растянулось, как в замедленной съемке. Я собрал все оставшиеся силы, резко развернул корпус и, используя крюк как рычаг, нанес удар. Целил в бедро, в область паховой складки. Туда, где проходят крупные кровеносные сосуды — бедренная артерия и вена.

Анатомию я знал превосходно. Слишком много лет провел, латая человеческие тела. Удар вышел точным и, к сожалению, слишком сильным.

Острый крюк вошел в плоть Люка, словно в масло. Раздался приглушенный хрип, и хватка громилы ослабла. Он отшатнулся, выронив нож, и схватился за рану. Из-под его пальцев хлынула темная, почти черная кровь.

Люк упал на колени, затем — на бок, подгибая ноги. Его лицо исказилось гримасой боли и ужаса.

— Я… убью… тебя… — просипел он, судорожно хватая ртом воздух.

— Если не заткнешься и не перестанешь дергаться — сдохнешь раньше, чем успеешь хоть пальцем шевельнуть, — холодно ответил я, нависая над ним. Крюк, зажатый в моей руке, был покрыт кровью. — Отстань от меня, Люк.