конечно, тот ещё бык, но от чистки, пожалуй, откажусь. Нет, если бы вы были сексапильными красотками, то… — договорить я не успел и тут же схлопотал увесистый удар ботинком по рёбрам.

— Ты глянь на него. Оклемался раньше времени, — хрипло прокаркал самый старый из мордоворотов и, схватив меня за волосы, оторвал от земли. — Всё, щенок. Шутки кончились. Для тебя это конечная остановка.

— А если я доплачу за билет, можем ещё покататься? — прохрипел я, сплёвывая кровь.

— Конечно, можно. Щас покатаем, — усмехнулся хриплый. — Сеня! Подгоняй погрузчик!

В дальнем конце ангара затарахтел древний мотор, а через пару секунд приехал Сеня. Погрузчик, покрытый ржавчиной, задрал на высоту трёх метров стальные рога, к которым были приварены два стальных кольца. На мгновение мою правую руку освободили от наручников, но только для того, чтобы рывком поставить на ноги и подтащить к погрузчику, после чего на запястье защёлкнулись новые наручники.

Крепкие руки подхватили меня, подняли над землёй. Руки прицепили к стальным кольцам погрузчика. Сталь врезалась в кожу, заставив скривиться от боли. Ноги болтались в воздухе, из-за чего весь вес лёг на острые грани наручников. Какие не гостеприимные господа. А поговорить? А угостить чаем с печеньками?

— Сеня. Камеру, — хрипло сказал старый и закурил невероятно вонючую махорку.

Облако дыма ударило мне в лицо, от чего я закашлялся.

— Надеюсь, мы с вами собрались здесь не для того, чтобы снимать рекламу о вреде курения? — улыбнулся я, заметив, как хриплый берёт стальную трубу.

— Нет. Мы снимем ролик о вреде длинного языка и отсутствия мозгов, — хищно оскалился хриплый, замахиваясь трубой.

— Стойте! — взвизгнул я, изображая ужас. — Скажите хоть, в чём я провинился?

— Как будто ты не знаешь? — хмыкнул хриплый, опустив трубу.

— Не заплатил налоги? — наигранно спросил я.

— Знаешь. Я бы убил тебя, только за эти идиотские шутки. Но причина твоей скорой кончины немного в другом. — Хриплый подошел ближе ко мне, волоча за собой трубу по бетонному полу. Металл радостно позвякивал, предвкушая скорую встречу с моим черепом.

— Ну чё? Снимаем? — спросил Сеня, устанавливая камеру на штатив.

— Запускай, — кивнул хриплый и приподнял мой подбородок трубой вверх. — Аркадий Емельянович, мы поймали ублюдка, покалечившего вашего сына.

— Что значит, покалечившего⁈ Это не я! Меня подставили! — стал орать я, трепыхаясь в воздухе.

Какое-то лёгкое и игривое настроение было у меня. Но его тут же испортил удар трубой по рёбрам. Хриплый бил со знанием дела. Так, что за один удар сломал два ребра. Я вскрикнул от боли и безвольно повис на наручниках.

— Илья Иваныч, ну ты так-то сильно не лупи. А то парнишка сдохнет раньше, чем раскается, — усмехнулся оператор. — Во! Гляди. Он уже заныл, походу, — насмешливо сказал Сеня, видя, как я трясусь.

Но трясся я не от боли или страха, а от смеха. Ситуация и правда была дурацкой. За моей головой послали четырёх идиотов, из которых лишь хриплый Илья Иваныч достиг ранга аколита. Остальные же были в лучшем случае витязями. Позорище. Меня явно недооценивают. Оно и понятно, двенадцатилетний пацан, скорее всего, не представляет никакой угрозы. Что ж. Придётся показать себя во всей красе.

— А-ха-ха-ха! — захохотал я, запрокинув голову назад. — Я заныл? Ныл ваш Максимка, пока я выбивал из него всю дурь. Если бы я мог вернуться назад, то сделал бы то же самое снова.

— Ваше благородие, Аркадий Емельянович. Это для вас, — ухмыльнулся хриплый и попытался ударить меня трубой в пах.

Но что-то пошло не так. Я резко подтянул ноги и пнул хриплого в грудь, от чего тот отправился в свободный полёт, выронив трубу. Не теряя времени, я потянулся к мане, создав два ветряных лезвия. Со свистом они рванули к цепи наручников и перерубили её. Рассечённые звенья цепи с лязгом полетели на бетонный пол, а я приземлился на ноги.

— Схватить его! — гаркнул хриплый, поднимаясь с пола.

Я же посмотрел на красивые браслеты, заляпанные моей кровью, и тяжело вздохнул от накатившей ностальгии. Я как будто снова попал в Академию, где хулиганы пытаются выяснить, силён твой характер, или ты, как крыса, забьёшься под кровать и будешь молить о пощаде? Сейчас в роли хулигана выступал барон Юсупов, а, как известно, такие понимают только силу. Иначе попросту не отстанут.

Троица, вооружившись телескопическими дубинками, бросилась на меня. Первый умер, не успев сделать и пары шагов. Над моей головой сформировалась ледяная стрела и со свистом прошила череп похитителя насквозь. Он оступился и рухнул мордой вниз, заливая бетон кровью.

— Сука! — закричал Сеня, опустив дубинку мне на спину.

Было больно. Даже очень. Этот ублюдок напитал тело маной, за счёт чего удар вышел настолько мощным, что он даже погнул дубинку, а мне же раздробил лопатку. Скорчившись, я пнул его пяткой в пах. Пока Сеня оседал на землю, я снова потянулся к мане, чтобы добить подранка и перейти к следующему. Но в следующую секунду Илья Иваныч схватил меня за правый рукав дублёнки и зашвырнул в стену через весь склад.

Стена оказалась мягкой, как будто сделана из фольги. Хотя, на самом деле, она была стальной, просто в момент, когда я влетел в стену, она погнулась. Боль разлилась по затылку и спине, перед глазами поплыли чёрные пятна, а изо рта потекла кровь. Неслабо меня приложили!

— Идиоты. Вечно приходится всё делать самому, — прорычал Илья Иваныч, хрустнув пальцами, а после направился в мою сторону.

По каналам хриплого хлынула мана, а вокруг его тела закрутился фиолетово-чёрный вихрь. Как красиво. Илья Иваныч специализируется на проклятиях. Просто восторг. Я сполз по стене и попытался встать, но сделать это оказалось непросто. Опёрся руками об пол и заметил, что на правой кисти проявилась чёрная сетка вен, медленно поднимающаяся вверх по коже.

Стоп. А почему я вижу всю руку от кисти до плеча? Этот ублюдок оторвал рукав моей многострадальной дублёнки!

— Как только проклятье доберётся до твоего сердца, ты сдохнешь, — зло выплюнул Илья Иваныч, продолжая вливать ману в фиолетовый вихрь. — Но сначала ты испытаешь ни с чем не сравнимую боль.

В его обещании чувствовалась правдивость. Вот только был нюанс. За эту жизнь я вытерпел столько боли, что его жалкое проклятье даже близко не могло принести мне столько