class="p1">— Либо порка здесь, при всех, и народ с удовольствием полюбуется… либо я наедине сделаю все, что хочу. Вряд ли будет приятнее, но хотя бы свидетель только один — я. Что тебя понесло в бега-то? — не удержалась от вопроса. — Так плохо здесь было? Ты герцог, что ли, или другой наследник престола? Принц? Тебе в земле копаться не по статусу?

— А так можно? — он вдруг посмотрел на меня с такой надеждой, что стало стыдно — пугаю человека… И не важно, что это не игра, и он не ребенок маленький, а взрослый мужчина, с не очень хорошим прошлым. Что сказать… хорошо, что я не наследница большого замка! С моей-то человеческой, современной гуманной моралью, да еще тягой к красивым мужикам, по ходу дела.

— Можно… только осторожно, — сказала себе под нос. Надеюсь, он не все расслышал.

Действительно, парню было явно не до того, чтобы запоминать чужие обороты речи, потому что он как-то потерянно проговорил:

— Не знаю, зачем сбежал… Увидел лес, понял, что охраны нет — и сбежал.

Логично, не удивил. Я сделала знак идти за мною, но перед этим достала из кармана ошейник и снова надела на парня. Он тоскливо взглянул на него, но не протестовал. Дед искоса бросил одобрительно-успокоенный взгляд. И никто не знал, что с настройками я поколдовала, в прямом и переносном смысле: убрала настройку боли и реакции на разные мысли, остался только «транслятор эмоций», который будет передавать чувства Лекса. Хотела признаться ему и успокоить, что не будет никаких «ударов тока» от ошейника, но потом передумала. Достаточно того, что я знаю, а то переклинит его еще раз, попробует снова сбежать.

Увела парня в дом, в одну из пустующих комнат. Минимум мебели здесь есть, как и где выпороть — найдем.

— Раздевайся! — сказала с предвкушением. Сколько можно думать о чужих чувствах и желаниях, надо и своих подумать. Если для него раздеться перед девушкой — это наказание, так и хорошо! Мы для наказания и пришли!

Глава 11

Мэйри

Лекс бросил быстрый взгляд на меня, потом как-то посерьезнел, словно отключил все эмоции, и начал медленно и механически раздеваться. Эх, вот никакого эротизма в нем нет! Хотя… ну, чего ты хочешь, человек же! Не умеет соблазнять.

Впрочем, справлюсь без его стараний — для меня эротики больше, чем достаточно. Он, словно специально, повернулся спиной — и я залюбовалась широким разворотом плеч и мускулами, перекатывающимися под кожей.

— Дальше снимай, — поторопила его.

Он чуть не дернулся спросить, потом, видимо, понял, какой будет ответ, и взялся за штаны. Потянул их вниз, бросил на меня взгляд через плечо, и решительно сдернул до конца.

— Вот, а иначе пришлось бы вообще перед всеми это делать! — наставительно заметила я. А память вдруг услужливо подкинула воспоминание настоящей Мэй: голый, с покрасневшей от порки спиной и задницей, кто-то из наказанных в цепях провел целый день и ночь на площади. И это было за гораздо меньшее прегрешение, чем побег. Так что Лексу со мною еще повезло.

Но Лекс благодарить меня не стал. Ладно, что уж. Вообще-то, это я могу поблагодарить его за идею побега, иначе не получила бы такого удовольствия, которое предвкушаю сейчас.

— Подойди вот сюда, — сказала я, указывая на небольшой туалетный столик у стены.

А это чудо хоть и стоял, невежливо повернувшись спиной, но направление движения уловил верно. Видимо, развернуться ко мне лицом и прикрываться руками ему казалось унизительным. Возможно, возможно. Что же, пороть все равно придется по мягкому месту, так что пусть пока так и стоит.

— Подойди сюда, руками упрись в стену, — направляла я. Потом вспомнила, взяла и бросила ему небольшую подушку:

— Положи ее на столик, чтобы опираться бедрами.

Отличное зрелище мне представилось: мужчина с красивой фигурой, в меру мускулистый, упирался руками в стену по обеим сторонам зеркальной рамы, венчающей столик, невольно выпячивая подтянутую задницу. А ошейник передает легкие отголоски стыда, целого букета разных опасений, и… легкого нетерпения? Впрочем, правильно: раньше начнем — раньше закончим!

Я подошла, пощупала напряженный каменный бицепс, провела ладонью вдоль спины, по ложбинке позвоночника, ловя легкое удивление в его чувствах. Чему он удивляется? Мне же надо потрогать, все оценить! Спортзал, точнее, какие-то тренировки с оружием или без, парень явно не прогуливал, и его мышцы это доказывают.

Теперь я погладила задницу, упругую, крепкую, с гладкой теплой кожей… От жертвы грядущего наказания теперь откровенно фонило беспокойством с легким оттенком предвкушения и… удовольствия? Ну, если мне приятно дотрагиваться, то ему, возможно, приятно и ощущать. Не все мужчинам женщин за задницу щипать!

— Зачем это? — сдавленно поинтересовалась моя жертва.

— Мне так захотелось! — ответила я.

Дед заботливо притащил мне целое ведро хворостин, точнее, розг. Видимо, он прекрасно знал, где их добывать и как готовить. Думаю, будь Лекс его сыном или внуком, за провинности был бы бит нещадно. Зато воспитан идеально!

Ну, думаю, что наставники мне в деле порки не потребуются: хоть занятие и непривычное, но интуитивно понятное. И я взяла первую хворостину, оценивая ее в руке.

Первый удар был сделать сложнее всего. Я представила, что выбиваю ковер, к примеру.

Мужчина втянул воздух сквозь зубы, но членораздельного звука не издал; крепче уперся руками в стену. По ягодицам прошла дрожь, словно мышцы сопротивлялись.

Я запоздало подумала, что, наверное, должна тоже почувствовать его боль? Нет, ошейник так не работает. Значит, он передает только эмоции. А эмоции, похоже, Лекс отключил силой воли, заморозил.

«Больно же!», — подумала, увидев красный след от удара. Простить? Сказать, что одного удара достаточно для искупления провинности?

Будешь слишком доброй в этом Средневековье — недолго проживешь. И хорошо, если просто жизнь закончится быстро, а не в плен попадешь. Тут, знаешь ли, у красивой женщины одна дорога и одно назначение… Вон, парень-то у Рози никуда не рыпался, был мишенью для отработки ударов, а у тебя сразу же сбежал.

Фу, нет, что-то мысли совсем невеселые пошли. Просто нужно волевым усилием решить, веришь ли ты своему пленнику, или нет. Может быть… может быть, просто дать ему выбор? Вдруг потом он сам захочет остаться? Ну, мало ли, помечтать-то можно! А то каждый раз угрозами и шантажом заставлять его все желания исполнять — так себе стратегия.

Но сегодняшний день не считается. Кажется, он и