class="p1">Поминки девятого дня устроили немноголюдными: Глеб, Алла, Татьяна, её трое коллег из клиники, помогавших с организацией похорон и поминок, да две набожные соседки-старушки. Не желая нагружать Татьяну и Аллу, Глеб сам заказал обед в кафе с доставкой на дом.

– И что было бы ни посидеть в кафе? – Спросила Алла.

– Нет, Валя говорила, что на девятый день душа с домом прощается, надо дома отмечать.

– А Кабановых ты не позвал из-за меня? Я уже спокойна, как удав.

– Нет, они втроем отдыхать уехали на недельку, Марина очень переживает из-за Димы.

Немного нагрузиться всё же пришлось, Татьяна захотела вечер без посторонних. Они с Аллой сами убрали со стола, вымыли посуду. Момент показался Алле подходящим. Глеб ушел отдыхать в свой кабинет, никто не слышит.

– Мама, я кое-что не могу понять из ваших отношений с папой.

– С дедушкой?

– Нет, с моим папой, Андреем Бердниковым.

– Да сколько можно! Но говори, я слушаю, – с тяжелым вздохом произнесла Татьяна.

– Как вы так быстро поженились, после двух месяцев знакомства? Как деда Глеба разрешил сыну жениться на девушке «не своего круга»? Про романтичную любовь я уже слышала, но дед – совсем не романтик, он – практичный, волевой, даже жесткий. Я понимаю, тебе тяжело вспоминать про папу, утрата была тяжелой, но столько времени прошло.

– Да, Алла, мне до сих пор тяжело об этом вспоминать, переживать всё заново. – Татьяна помолчала немного. – Во-первых, как ты насчитала 2 месяца, с сентября?

– Да, вы же познакомились вечером в институтской библиотеке.

– Но мы познакомились ещё весной. Я посещала платные курсы для поступающих в институт. По три пары, шесть часов, каждое воскресенье. Мне надо было подтянуться до уровня городских выпускников, мама купила мне абонемент. А после занятий я еще самостоятельно занималась в читальном зале до последнего рейсового автобуса. Там Андрей и обратил на меня внимание. Он был скромно одет, не кичился богатством родителей. Представь, я до октября даже не знала о его дорогой машине. Тогда же он мне и признался в любви, но мы решили не спешить, проверить свои чувства. Летом мы не встречались. У него началась летняя сессия, я сдавала выпускные и вступительные экзамены.

Чувство к Андрею помогло мне учиться с удвоенной энергией. А в сентябре мы встретились, убедились, что всё серьёзно, и сразу зашел вопрос о свадьбе. Только тогда я внезапно узнала, из какой он семьи. Я очень испугалась. Андрей успокаивал меня, говорил, что его решение твердое, а родители поймут и одобрят.

– Папа, то есть Глеб Ильич, – я давно зову его папой, привыкла, – действительно был не в восторге. Молчал так неодобрительно, как он умеет. Со мной в основном говорила Алла Витальевна, она угощала меня, расспрашивала про мою семью, про Еловку.

– Я так и думала. Наверное, бабушка Алла помогла вам переубедить своего мужа?

– Да, она стала нашей союзницей. И даже дала мне деньги на платье. Ведь она тоже не из семьи начальников, добивалась в жизни всего сама. Алла Витальевна очень любила своего сына и понимала его чувства.

– Ты поэтому меня назвала в её честь?

– Да, в благодарность за всё, что она для меня сделала. Я этого никогда не забуду! – Татьяна произнесла последние слова с особой силой, глаза её блеснули.

– И где вы праздновали свадьбу, в каком зале? Наверное, в самом крутом, какой был тогда в Новосибирске?

– Банкета не устраивали, в семье был траур из-за смерти сестры Глеба Ильича. Регистрация и шампанское в ЗАГСе, посидели немного в тесном семейном кругу, – голос Татьяны опять звучал ровно, монотонно.

– Спасибо, мама!– Алла нежно обняла мать. – Ты устала, отдыхай, спокойной ночи!

Но всего неделя прошла, и опять неприятный звоночек. Алла случайно услышала разговор деда с матерью. Она насторожила уши, услышав «Дима». Глеб говорил, что даже очень тщательная слежка не нашла в его жизни другой женщины. А если так, то его любовница временно осталась в Новосибирске. «И это ты, не отпирайся!» Мать говорила тише, неразборчиво, голос Глеба слышался лучше. «Все твои любовники – молодые… И ты встречалась с ним в ресторане… А кто же тогда, если не ты? Другая женщина могла бы поехать с ним». Мать что-то отвечала, а потом ушла из кабинета и уехала ночевать на квартиру.

Алла переживала несколько дней. «Неужели любовница Димы – моя мама! В голове не укладывается. Как они могли! Нет, дед ошибается. Моя мама не способна на подлость. Дед грубо разговаривал с мамой, он кричал на неё! А это немыслимое обвинение! Как ещё мама сдержалась и не нагрубила в ответ? Да, она умеет держать себя в руках».

Тут совсем некстати Алла вспомнила восторженные слова Димы о матери. Алла знала, что Татьяна имела любовников, одного из них она видела сама. Сильно моложе Татьяны, смазливый блондин. Но зачем ей рискованная связь с женихом дочери? Она себе найдет другого, с её-то внешностью и положением. Или это – безумная страсть? Совершенно не похоже на Татьяну. Но как раз такая тайна, которой можно шантажировать. Дед не спешил делиться с Аллой новой информацией о Диме. Конечно, если он подозревает Татьяну, то пока держит свои мысли при себе. Алла не могла ему сознаться, что подслушала тот разговор. Она переживала, плохо засыпала, но всё-таки через несколько дней решила поговорить с матерью откровенно.

Всё шло сначала неудачно. Татьяна предупредила, что после работы останется на квартире. Алла пошла туда, но не застала, позвонила, но телефон оказался выключен. Она прошла до клиники, это всего два квартала, надеясь встретить мать по дороге. Не встретила, дозвонилась на рабочий телефон, ответили, что Татьяна Ивановна уже ушла и сегодня не будет. Охранник сказал, что машина Бердниковой осталась на закрытой парковке. «Значит, ушла пешком, она где-то рядом. Могла зайти в магазин, а может, в парке гуляет». Свернула в парк, снова стала звонить, дозвонилась и тут увидела Татьяну, неподалеку на аллее. Оборвала разговор, поспешила к ней. Как-то резануло по сердцу, что мать плохо выглядит, похудела, осунулась, круги под глазами, откуда-то морщинки у губ. Но кто это? Рядом ней – женщина, они беседуют. Вот досада! Не поговорить. Но такая странная эта собеседница! В поношенном платье, лохматая, туфли потрёпанные, а сумки вообще нет. Лицо пьющего человека, одутловатое, фигуры никакой, грудь висит, а живот складками выпирает под платьем.

Алла, подойдя, поздоровалась, вопросительно глядя на мать. Если мама хотела отделаться от этой попрошайки, то могла бы извиниться и пойти с дочерью. Но Татьяна пообещала прийти и поговорить