— О, нам не велели обсуждать это, — напомнила Рори.

— Знаю. Я просто… — защищаясь, начала Лейк, но Рори повернулась и вышла, не дожидаясь окончания фразы.

Лейк полагала, что детективы вызывают сотрудников одного за другим в конференц-зал, и очень удивилась, когда через некоторое время они вошли в комнату, где она работала.

— Лейк Уоррен? — спросил детектив посимпатичнее.

— Да. — Лейк начала подниматься со стула, но он сделал ей знак оставаться на месте.

Детективы опустились на стулья напротив нее, и Маккарти открыл блокнот.

— Итак, вы работаете здесь всего несколько недель? — спросил он.

— Э… да. Хотя я не сотрудник клиники, а консультант со стороны. — Ее слова звучали неуклюже, словно она заново училась говорить.

— Вы хорошо знаете доктора Китона? — спросил Маккарти.

— Нет, нас просто представили друг другу пару недель назад. Но мы с ним вчера немного поговорили.

— О чем вы говорили?

— О том, что он начинает работать в клинике, а также о том, где он работал прежде.

— И что вы выяснили насчет «прежде»? — поинтересовался Халл, наконец подав голос.

— Прежде? — смутилась она.

— Вы знали его прежде? — спросил он, глядя на нее.

Ее пульс забился очень часто. Почему ее спрашивают об этом?

— Нет, — сказала она как только могла спокойно. — Я уже говорила, что познакомилась с ним, лишь работая здесь.

Маккарти записал что-то в блокнот и снова посмотрел на нее:

— Расскажите нам о вчерашнем ужине. О чем вы с ним говорили?

— Мы не разговаривали. Друг с другом, если точнее. Мы сидели на противоположных концах стола.

«Не надо оправдываться», — напомнила она себе. Ей уже становилось плохо от беспокойства.

— А после ужина?

— Вы хотите спросить, говорила ли я с ним?

— Да.

— Нет — он рано ушел. Сказал что-то о звонке пациенту. Я покинула ресторан одной из последних.

Детективы обменялись взглядами, и Халл посмотрел на Лейк.

— И что потом? — сурово спросил он. — Ведь вы не сразу отправились домой, верно?

Лейк почувствовала себя так, будто ей вкололи адреналин, и инстинктивно коснулась рукой щеки — следа от родимого пятна. Они знают, что она пошла к Китону? Что провела с ним ночь? Лейк внезапно озадачилась вопросом о том, была ли в холле его дома камера видеонаблюдения.

Но если детективы знают, что она была с ним, то не стали бы так долго ждать, прежде чем поговорить с ней. «Они, должно быть, просто ведут свою игру, — решила она, — пытаются что-то вынюхать. Так, наверное, они делают со всеми, кто был на ужине».

— Вы хотите спросить, пошла ли я после ужина куда-то еще? — спросила Лейк. Она пыталась говорить спокойно, но это было непросто.

— А вы пошли? — пытал ее Халл.

— Нет, — ответила она. — Я поймала такси и поехала домой.

— В какую сторону вы направились?

«Почему он об этом спрашивает?» — с беспокойством удивилась она.

— На запад, а потом на север. Я живу в Верхнем Уэст-Сайде.

— Доктор Салман говорит, что видел, как вы пошли на восток по Спринг-стрит, — сказал Халл. — Он проехал мимо вас на своей машине.

«О Боже», — подумала она. А Стив видел, что она свернула на Кросби? Мог ли он заметить, как она входила в дом Китона? Ей пришлось принять вызов и предположить, что им ничего не известно.

— Ну, я немного прошлась. Не сразу поймала такси.

— Но зачем ехать на восток, если вы живете в Верхнем Уэст-Сайде?

У нее в горле возник ком, но надо было отвечать.

— Сначала я пошла на Бродвей, но не увидела там такси. Поэтому решила пройти дальше на восток. Но мне опять не повезло, и я вернулась на Бродвей.

Маккарти опять сделал запись — казалось, слов у него получилось больше, чем она произнесла. Что он там пишет?

— Вы видели кого-то из участников ужина, когда ходили туда-сюда? — спросил Халл. Казалось, он подсмеивался над ней.

— Нет, никого, — ответила Лейк.

— Расскажите нам об ужине, — сказал Халл. — Какая на нем была обстановка?

— Все было очень мило, — ответила она. И медленно выдохнула. — Все, казалось, были счастливы, что доктор Китон будет работать в клинике.

— А вы не удивились, что вас пригласили? — спросил Халл.

— Э… да нет, — ответила она. — Думаю, доктора понимают, что мне полезно проводить с ними время. Это помогает в работе.

Детективы опять обменялись взглядами. Ей хотелось выбежать из комнаты.

— Ну ладно, — сказал Маккарти, перелистывая страницу блокнота. — Пожалуйста, напишите ваше имя, адрес и номера телефонов — домашнего и мобильного. Возможно, нам понадобится поговорить с вами еще раз.

Она не могла поверить, что наконец-то все кончилось. И быстро записала свои данные.

Когда они поднялись, чтобы уходить, она тоже встала. Это было глупо, словно она провожала их после визита вежливости, но ей было неловко сидеть. Дойдя до двери, Халл обернулся и посмотрел на нее. Его маленькие глаза были темными и глубоко посаженными.

— Нас интересует еще кое-что, — сказал он. — Когда вы приехали домой?

Проигрывая в уме эту ситуацию, Лейк совсем забыла о таком факторе. Она равнодушно смотрела на него, а ее мозг лихорадочно работал. В десять пятнадцать она была на углу Спринг и Кросби. На то, чтобы найти такси, могло потребоваться минут пятнадцать. И еще двадцать минут на дорогу до дома.

— Так когда? — настаивал Халл.

— Простите, я не обратила на это внимания. Наверное, было около одиннадцати.

— А кто-нибудь видел, как вы пришли? Например, муж?

«Почему он спрашивает об этом?»

— Я не замужем, — ответила она. — Меня мог видеть консьерж. Но мне кажется, он подзывал кому-то такси.

— Спасибо, — сказал Халл, хотя вовсе не выглядел благодарным. И они ушли.

Оставшись одна, Лейк глубоко вздохнула, затем прокрутила в уме их разговор. Маккарти вел себя вполне достойно, но Халл был резок и придирчив. Они обязательно захотят выяснить, может ли кто-нибудь подтвердить, что она приехала домой в одиннадцать. Подозревают ли ее? Или она попала в поле их зрения лишь потому, что была на ужине? Разве те, кто видел убитого последними, не являются первыми подозреваемыми? Кроме того, она женщина. Простыни Китона и использованный презерватив — если он оставил его у кровати — ясно дадут понять, чем он занимался в последние часы жизни.