Почему именно я должен отчитываться за всех вокруг? Почему я должен чувствовать себя гадом, когда любая мелкая корпоративная сошка испражняет из себя гораздо больше ненависти ко всему окружающему, чем сам Нерон?

Стоп.

Пора перестать употреблять.

…

@@@

За все время наших довольно нелепых отношений мы с Лерой поругались всего один раз. Ссора была очень короткой, но в буквальном смысле разрушительной: Лера разломала на части купленный в ИКЕА торшер, швырнув его на стеклянный столик, который, к слову, тоже треснул. Я же разбил о стену свой мобильный телефон и оставил на Лериных запястьях довольно сильные и заметные синяки, когда пытался ее успокоить. После этого случилось долгое, растянувшееся почти на два часа, истерическое молчание. Впрочем, закончилось все не менее истерическим примирением: Лера не смогла сдержать смех, когда я зашел в комнату, чтобы все-таки высказать ей пару накопившихся гадостей, но споткнулся о валявшийся на пороге стул, несколько раз скакнул на одной ноге, стукнулся головой о стеллаж с книгами и в результате уперся вытянутыми руками в стену, остановившись в позе арестанта на обыске. Гадости уже вылетели из головы, а сам мой вид, конечно, так и напрашивался на то, чтобы посмеяться.

Сейчас же мы находились на грани новой ссоры. Никому не хотелось выяснения отношений, но и уступать никто не собирался.

Это и был, видимо, именно тот момент, когда двое влюбленных друг в друга людей становятся не просто парой, которую связывают только секс и совместное времяпрепровождение. Или не становятся. В моей жизни это происходило впервые, и я чувствовал себя очень неуверенно. Впрочем, я с большим трудом могу вспомнить ситуации, в которых я чувствовал бы себя на сто процентов уверенным. Моя большая проблема как раз в том, что я постоянно сомневаюсь в правильности и нужности собственных поступков, даже уже совершенных. Я точно не отношусь к тому типу киногероев, которые сначала всю ночь не спят, мучительно размышляя, а с утра начинают действовать, отбросив все сомнения. Это не означает, что я могу бросить начатое дело… Черт, да кого я пытаюсь обмануть?

А еще я не умею принимать решения «здесь и сейчас». Для меня огромной пыткой являются ситуации, когда несколько человек [в том числе и я] садятся и пытаются договориться о чем-либо. Конечно, если речь не идет о выборе фильма, который хотелось бы посмотреть. Решения зреют во мне какое-то время. При этом я не думаю о существующей проблеме специально, просто получается, что в какой-то момент я понимаю, что хочу сделать так, а не иначе.

Впрочем, в данном случае мне не нужно было ничего решать. Все уже было решено, а мое мнение, в общем-то, никого не интересовало. Лера просила меня выполнить одно деликатное поручение, которое мне совершенно не нравилось. При этом рассказывать подробности она совершенно не собиралась, что и являлось основной причиной моей злости. К тому же, это дело предполагало новую, пусть и недолгую, разлуку с ней. А ведь прошло всего четыре дня с тех пор, как она вернулась.

Мне нужно было отправиться в Москву, поехать в какой-то поселок за пределами МКАД, зайти в дом ее друзей [ключи у Леры были], которые уехали куда-то отдыхать, и забрать какую-то папку с очень нужными документами, которую она там случайно оставила. Нелепая сцена из второсортного детектива.

При этом, сделать все нужно было уже завтра. Утром улететь туда, а вечером вернуться.

Сама она отправиться туда не может, потому что [вот сюрприз!] именно завтра в нашем городе у нее оформление сделки по продаже еще одной папиной квартиры. Интересно, что еще я не знаю про нее?

– Почему это не может сделать Рита?

– Потому что я не хочу, чтобы она об этом знала! К тому же, ключи есть только у меня. Пока я их отправлю Рите, пока она туда съездит… И вообще, это не обсуждается! Я не хочу, чтобы она об этом знала.

– А если там кто-то будет?

– Там никого нет, ты не слышишь? Они уехали на целый месяц в Испанию, я их сама провожала. Миша, ну пожалуйста, мне это очень надо!

Было видно, что Лера очень сильно нервничает. Ее обычное полусонное добродушие сменилось стервозной истеричностью. Она была похожа на подростка, которого не пускают в ночной клуб на концерт любимой группы.

Все это мне бесконечно не нравилось. И не только потому, что сама ситуация была какой-то невероятно нелепой. Меня не покидала тревога по поводу того, что эта поездка навсегда изменит наши отношения, что они больше никогда не будут такими легкими и трепетными. Несмотря на все мои чувства к Лере, я очень не хотел, чтобы мы превратились в одну из тех самых как бы семейных пар, которые озабочены тем, что они будут есть на ужин, и вообще все их разговоры вертятся вокруг каких-то мелких бытовых вещей вроде засорившейся раковины.

Или я просто слишком серьезно воспринимаю все это?

В любом напряженном разговоре есть такой момент, когда становится понятно, что катастрофы удалось избежать. Если, конечно, она не случилась раньше. Вообще, надо сказать, сдался я довольно быстро. И как-то незаметно мы уже стали рассчитывать, сколько времени у меня уйдет на то, чтобы добраться от Домодедово до дома ее друзей и обратно, смотрели в интернете расписание электричек и погоду в Москве на завтра. При этом, собственно, я так и не высказал вслух свое согласие. Просто вдруг оказалось, что все уже решено.

@@@

Лера не поехала меня провожать. В основном потому, что я сам этого не хотел.

Она почему-то очень нервничала, казалось, что постоянно о чем-то думала, что, впрочем, не помешало ей этой ночью быть особенно нежной и ненасытной.

Я вообще люблю путешествовать в одиночестве, и мне не очень-то и нравится, когда меня кто-нибудь провожает. Все время возникают какие-то неловкости, когда никто не знает, что же еще сказать. И непонятно, когда уже можно окончательно попрощаться и разойтись в разные стороны. Особенно, если потом ты какое-то время слоняешься бесцельно по зданию аэропорта в ожидании вылета и терзаешь себя мыслью о том, что можно было провести вместе еще пятнадцать минут.

Мне досталось место в самом конце салона и очень повезло с тем, что соседнее кресло было никем не занято. Я неожиданно легко уговорил стюардессу выдать мне пару банок джин-тоника, хотя обычно на утренних рейсах пассажирам алкоголь не предлагают. В целом, учитывая, что в сумке у меня лежала еще не прочитанная последняя часть «Дневников Адриана Моула», следующие два с небольшим часа я провел в очень благодушном настроении. Я совершенно не вспоминал о цели своей поездки, а вчерашний неприятнейший разговор с Лерой казался просто досадным впечатлением от незабытого сна.

К концу полета я все-таки уснул, поэтому все мое недолгое пребывание в Домодедово практически не оставило никаких впечатлений. Огромное количество людей, невероятное обилие магазинчиков и кафе, вальяжно прогуливающиеся стайки милиционеров, уборочные машины – все это было просто декорациями. Мысли мои снова были заняты этим дурацким сном про автобусную остановку, который не давал мне покоя уже долгое время. Иногда даже я попросту боялся засыпать, чувствуя, что это навязчивое наваждение будет снова меня преследовать.