Пока я руководила пиаром, мы с Эдом Скэнлоном успели сдружиться. Он взял меня под свое крыло, длинное и костлявое, вскоре после запуска MSNBC. Во время подготовки этого проекта я много общалась с гендиректором GE Джеком Уэлчем и с Биллом Гейтсом, боссом Microsoft (и уж на этот раз я постаралась, чтобы мое имя запомнили). Но я и понятия не имела, что Эд тайком работал моим агентом, расхваливая меня перед другими на все лады.

А потом зазвонил телефон.

Творец звезд

— Привет, Бет, — сказала трубка. Это был голос Розанны Бадовски, секретарши Джека Уэлча. — Джек хотел бы вас видеть. Поднимитесь к нему, пожалуйста.

Стоял июль 1998 года, и в NBC царило воодушевление. Компания добилась оглушительных успехов. С 1994 года, когда я только-только вернулась, здесь все буквально преобразилось. Я как вице-президент NBC News помогла вывести сеть на новую орбиту, вернув аудиторию, да и сама вместе с ней вышла в космос — в профессиональном плане. Став в NBC старшим вице-президентом по корпоративным коммуникациям — это случилось в 1996 году, я постепенно освоилась в своей новой лидерской роли, роли управленца и стратега. Я сколотила крепкую команду, в нас кипела творческая энергия, и нам не терпелось раздвигать границы, делая все больше и больше.

Я была знакома с Джеком Уэлчем, но знакома шапочно. Нет, я часто маячила у него перед глазами благодаря своим регулярным докладам о развитии нашего бизнеса и особенно благодаря ежегодным отчетам о качестве работы, которые Боб Райт готовил как раз для того, чтобы можно было оценить вклад топ-менеджеров GE. Поскольку я играла не последнюю роль в громком запуске MSNBC, мне тогда пришлось взаимодействовать с Джеком напрямую. Помимо прочего, я организовала не самое обычное медиамероприятие — своего рода «живое интервью» Джека Уэлча и Билла Гейтса, для участия в котором специально отобрали дюжину наших редакторов. Повестка была самая общая: текущее состояние дел в мире. А я, волнуясь и обливаясь потом, тревожилась по любому поводу — скажем, не будут ли видны на групповом фото следы от пальцев на стеклах очков Билла.

И вот, прихватив записную книжку, я направилась к лифту. Слухи, что GE продает NBC, ходили давно — чуть ли не с 1986 года и чуть ли не с того самого дня, как телесеть перешла к корпорации Уэлча. Поэтому я решила, что Джек вызывает меня, чтобы обсудить детали этой сделки: правильно подать ее журналистам — моя работа.

Розанна нажала незаметную белую кнопочку, и внушительная деревянная дверь, что вела в кабинет Джека, отъехала в сторону. Напротив было окно, а за окном — Эмпайр-стейт-билдинг. И я вошла.

Мы обменялись кое-какими слухами из мира прессы, и Джек перешел к делу. Но дело оказалось совсем не таким, как я ожидала.

— Хочу, чтобы ты работала на меня. Переходи прямо в GE, — без обиняков предложил он.

Никто меня ни о чем таком не предупреждал. Даже намеком.

По словам Джека, мне предстояло заниматься непосредственно внедрением перемен. Джек как раз собирался оставить пост гендиректора, который он занимал уже 20 лет. Но вначале ему хотелось убедиться, что его наследие окажется в надежных руках. Он подумывал устроить своего рода «скачки» — максимально публичное многолетнее состязание троих претендентов на руководящий пост одной из крупнейших компаний Америки. Он предлагал мне занять должность вице-президента по корпоративным коммуникациям и рекламе — в сущности, срежиссировать одну из самых публичных и самых масштабных рукотворных бурь за всю историю американского бизнеса.

Я никогда не задумывалась о переходе в собственно GE. Нет, руководители GE частенько переходили из одного подразделения в другое и всегда радовались, когда их переводили в NBC. Однако почти никто (а может, и вообще никто) не попадал из NBC в саму головную корпорацию — GE. Медийщикам хотелось оставаться медийщиками, а не превращаться в промышленников. Я была полностью в своей стихии, когда старалась раздвигать границы внутри NBC. Но работа в самой GE — это совсем другое.

Я начала было мямлить, как у нас все здорово в NBC, но он меня оборвал:

— Нет-нет, сейчас ты должна себя спросить: «Готова ли я уйти из медиасферы?» Надеюсь, ты готова. Потому что это будет весело.

Когда я вышла из покоев Джека, меня уже поджидал Эд Скэнлон — Мрачный Жнец, превратившийся в мага-наставника. Когда я вошла к нему в кабинет, он ухмыльнулся:

— Ты ведь понимаешь, что не можешь сказать «нет»?

Он произнес это как само собой разумеющееся, но я и без него знала, как отвечу. Я понимала, что должна ступить на этот путь, хотя куда он вел, было неясно.

***

Приняв предложение Джека о работе, я столкнулась с необходимостью переехать в Коннектикут, поближе к главному офису GE в Фэрфилде. Я тут же позвонила нашему риелтору и выставила наш нью-джерсийский дом на продажу — буквально на второй день после разговора с Джеком… К тому времени наша семья выросла. Мы с Крисом уже поженились. Он ушел из журналистики — стал управленцем в сфере «новых медиа» и занялся зарождавшимся цифровым телевидением. Когда Кэти было шесть лет, родилась ее сестра Мередит. Нам очень нравилось жить так, как мы живем, — мы обитали в оживленном районе Монклер. Только что закончился ремонт нашего старенького дома в викторианском стиле: такое беспокойное дело вынуждало держать руку на пульсе, так что мы с Крисом по выходным сами красили стены и клеили обои. Грядущий переезд в полудеревенский Фэрфилд порождал всевозможные сомнения, но надо — значит надо.

Жизнь у нас и без того шла довольно суматошно: мы разрывались между родительскими обязанностями и работой, и для полного счастья нам не хватало только переезда. Я часто вспоминаю то время и удивляюсь, как мы вообще справились. Но как-то справились. Я уставала настолько, что даже не чувствовала усталости. Мы с Крисом старались придерживаться правила, чтобы каждый вечер хотя бы один из нас был дома, поэтому мы редко куда-то ездили в одно и то же время. Как правило, нам удавалось нормально договориться о поездках, но иногда мы препирались, чья работа важнее, если графики накладывались друг на друга. Няни менялись довольно часто, и многие жили с нами — в гостевой комнате. Одни работали замечательно, другие — средне. Но я знала, что за моими детьми хорошо присматривают и что их любят. А в выходные я отдыхала — отдыхом были хлопоты по дому и ремонтные работы. В ту пору я даже немного шила: отрыжка уроков домоводства, которыми нас терзали в старших классах. Я сумела даже соорудить из всякого тряпья костюмы на Хэллоуин: для Мередит — в стиле «Волшебника страны Оз», а для Кэти — классическое «черт-те что и сбоку бантик». И еще мы занимались «нашим» научным проектом, порученным Кэти-пятикласснице. Нет, правда, идея была просто блеск: «мудрощетка», самая умная в мире щетка для волос. «Такая умная, что очищает себя сама». Вышло так здорово, что щетка добралась даже до региональной ярмарки. Меня всерьез увлекла грандиозная идея Кэти, и я ее потихоньку продвигала — дошло чуть ли не до заявки на патент. Невероятно радовало, что плоды воображения моих детей (да и моего собственного) находят воплощение. Разумеется, то и дело раздавались неизбежные звонки с работы — как всегда, не вовремя. Разумеется, были и бесконечные домашние дела, которые все же как-то делались. Да, мы не были совершенны, но худо-бедно со всем справлялись — и всегда оставляли простор для любознательности и фантазии.