Итак, выдвинув Маленкова на пост первого человека в государстве и став его первым заместителем, Берия с его согласия энергично взялся за замену наиболее прогнивших опор режима. Оба они понимали, что система, созданная во время революции для защиты ее завоеваний и для победы в войнах с ее противниками, исчерпала уже свои многие ресурсы, а ее институты нуждались в реформировании для более эффективного функционирования в новых условиях, чтобы страна, общество не зашли в тупик. Но отступаться от тоталитарного принципа самой системы они не собирались. Еще меньше готовы были к этому другие члены Президиума ЦК. Их пугал нараставший поток докладных записок Берии в Президиум ЦК, где излагался его реформаторский курс. Но возражать принципиально они не смели, ибо все свои инициативы он заранее согласовывал с Маленковым, который и включал их для обсуждения в повестку дня. Так что на самом заседании Президиума ЦК можно было спорить только по мелочам или же просить отложить на какое-то время принятие окончательного решения. Именно так, например, удалось поступить с бериевской инициативой сократить налоги, взимавшиеся с колхозного крестьянства, и разработать систему мер по подъему сельского хозяйства за счет его материального стимулирования.

Между тем, с конца мая и весь июнь главная газета партии и страны ссылается на Сталина всего один раз! Прекращено издание его сочинений. Последним успел увидеть свет 13-й том, набор 14-го и 15-го был рассыпан в типографии. 9 мая по предложению Берии Президиум ЦК принимает постановление «Об оформлении колонн демонстрантов и зданий в дни государственных праздников», которым строго предписывалось отныне проводить торжества без портретов руководителей.

Берия инициировал и ряд мер, направленных на смягчение национальной напряженности в Прибалтике и на Западной Украине, где открытое вооруженное сопротивление к этому времени вроде бы было подавлено, но скрытое противостояние продолжалось. 26 мая 1953 г. Президиум ЦК принял постановление «Вопросы западных областей Украины». В нем констатировалось, что политическое положение в этих областях «продолжает оставаться неудовлетворительным». Население болезненно воспринимает «огульное недоверие к местным кадрам из числа интеллигенции», а перевод преподавания в вузах на русский язык «широко используют враждебные элементы, называя эти мероприятия политикой русификации». О явной неудаче репрессивных мер по борьбе с «буржуазно-националистическим подпольем» говорит тот факт, что около 8000 человек из молодежи, подлежащей набору в ремесленные училища и школы фабрично-заводского обучения, перешло на нелегальное положение».

Ответственность за это «явное неблагополучие» была возложена на руководство ЦК КПУ Украины и Совет Министров УССР, в связи с чем было решено снять Л.Г. Мельникова с поста первого секретаря ЦК КПУ, отозвав его в распоряжение ЦК КПСС и выведя его из кандидатов в члены Президиума ЦК КПС. Вместо него первым секретарем ЦК КПУ рекомендован А.И. Кириченко, занимавший до этого пост второго секретаря. Помимо этого было признано необходимым провести на Западной Украине снижение норм по государственным поставкам сельскохозяйственных продуктов и обязательным денежным платежам. Новому украинскому руководителю поручили провести в западных областях республики пленумы обкомов и горкомов и обсудить на них «данное постановление и докладную записку тов. Л.П. Берии».

Подобного рода решения были приняты и в отношении прибалтийских республик. Пленум ЦК КП Латвии обсудил «крупные недостатки в политической работе и в руководстве хозяйственным и культурным строительством». Избранный на этом пленуме вторым секретарем ЦК КПЛ (вместе с 6 новыми заведующими отделами — латышами) В.К. Круминьш вспоминал позже, как вернувшийся из Москвы первый секретарь Я.Э. Калнберзин передал категорическое указание Берии перевести все делопроизводство в учреждениях и организациях на латышский язык, а всех работников, этим языком не владеющих, в течение двух-четырех недель отправить в распоряжение ЦК КПС. А министр внутренних дел, «который сам говорил по-латышски через пень-колоду, самолично разбил пишущую машинку с русской клавиатурой».

Реалистичнее, чем раньше, новое советское руководство смотрело и на проблемы внешней политики. Оно стало проявлять большую готовность к разумному компромиссу в тупиковых ситуациях. Было объявлено об отказе от каких бы то ни было территориальных претензий к Турции. Были восстановлены дипломатические отношения с Израилем, разорванные в разгар «дела врачей». Предпринимались шаги по нормализации отношений с Югославией. Дано согласие на заключение перемирия в Корее.

Той же весной, уже через два-три месяца после смерти Сталина, новое советское руководство в лице Маленкова, Молотова, Берии и Хрущева в беседе с венгерским лидером М. Ракоши рекомендовало ему разделить посты главы партии и главы правительства, «поскольку неправильно сосредоточивать слишком большую власть в одних руках». Сами они уже сделали это. Причем решили впредь руководителя партийного аппарата не именовать генеральным секретарем, а всего лишь первым секретарем. Делясь своими планами в области внутренней и внешней политики, они утверждали, что намерены «резко повысить жизненный уровень трудящихся», для чего собираются снизить темпы роста капиталовложений в тяжелую промышленность и вообще те капиталовложения, которые медленно амортизируются, не скоро начинают приносить доход, зато всеми средствами станут наращивать производство товаров народного потребления. В этих же целях будут сокращаться военные расходы и одновременно с этим предприниматься попытки смягчить международную напряженность посредством соответствующей мирной политики. И обо всем этом преимущественно говорил Берия. Остальные ему поддакивали. Но, как стало ясно чуть позже, не очень-то искренне.

В конце мая 1953 г. в Президиуме ЦК КПСС обсуждалось положение в Германской Демократической Республике: там было неспокойно и отмечалось «серьезное недовольство», наиболее явственно выразившееся «в массовом бегстве жителей ГДР в Западную Германию» (440000 человек за последние два года, в том числе 120000 в этом году, из них 2718 коммунистов). В Министерстве иностранных дел была выработана рекомендация немецким товарищам «не проводить форсированную политику строительства социализма». Берия же предложил выкинуть из текста слова «форсированную». Молотов был в недоумении:

— Неужели же не ясно, что документ в такой редакции означает отказ от построения социализма в ГДР и капитуляцию перед американцами?

Его поддержали Хрущев, Булганин и другие. Однако Берия продолжал настаивать на своем, ибо полагал, что для СССР и его союзников гораздо выгоднее иметь в Европе не фронтовую линию, разделяющую два противоположных мира и две Германии, а обширную нейтральную полосу:

— Нам нужна мирная Германия. А будет ли там социализм или не будет, нам все равно.

Поскольку к определенному выводу не пришли, создали комиссию из Маленкова, Берии и Молотова. Но им так и не пришлось собраться. Вечером, после заседания, на традиционной прогулке Маленкова, Берии и Хрущева по Кремлю последний уговорил уступить Молотову.

Вынужденный отказаться от своего предложения, Берия, тем не менее, решил позвонить Булганину и посоветовать ему подумать, но не над германским вопросом, а о своем дальнейшем пребывании на посту министра обороны. В том же духе говорил с ним и Маленков. Булганин поспешил поведать об этом Хрущеву. Тот приободрил его, сообщив, что говорил в свою очередь с Молотовым, который остался очень доволен оказанной ему поддержкой и предложил даже перейти с ним на «ты».