Маринка вышла в туалет, и Алка смешливо прошептала Даше на ухо:

– Прямо как в сказке. «Чьи это поля?» – завыла она страшным голосом. – «Это поля маркиза Карабаса!»

Когда Юля вошла в комнату, Даша с Алкой, вскочив от испуга, выстроились у дивана, как солдаты на плацу. Юля оказалась не толстой, но крупной женщиной с ярким, чуть оплывшим лицом. Они с дочерью были совершенно не похожи. В Юлином лице и фигуре не было, казалось, ни одной мягкой линии, а Маринка вся состояла из симпатичных округлостей. Из ее округлостей выстреливал прямой жесткий взгляд, а светловолосая, с широким правильным лицом Юля, будто перекатываясь взглядом по волнистой поверхности, смотрела сразу в лицо, в рот, в руки и даже, кажется, между ногами. Даша и Алка сразу вспомнили, что Юля – гинеколог, и как-то обе поджались.

Ласково улыбаясь, как добрый следователь в кино, Юля любезно и подробно расспросила девочек, где они живут и кто их родители.

– Папа – полковник, мама преподает физику, – отрапортовала Алка.

– Папа – профессор, живем на Садовой, квартира сто двадцать метров, – постаралась понравиться Даша.

Решив, что дочери профессора и полковника годятся Марине в подруги, Юля немедленно подобрела, начала девчонок кормить, показывала свои и Маринины детские фотографии, шутила, передразнивала своего главврача из института Отто. Она так очаровала Алку с Дашей, что, вынырнув из подъезда к памятнику Маяковского, они удивились, что наступил вечер. Влюбившись одновременно в Марину и Юлю, Даша старалась бывать у них теперь как можно чаще. Обычно разделяющая все Дашины мнения Алка сохраняла настороженность.

– Наша новая подруга полностью унаследовала от Юли ее борючесть, вот увидишь! – утверждала она ревниво. – На ее пути лучше не попадаться, если не хочешь, чтобы тебе откусили нос.

Носы Маринка еще никому при них не откусывала, но смотреть умела так сердито, что представить человека, у которого хватит смелости ее обидеть, было невозможно. Ей удалось поставить на место даже умную желчную Анну Ивановну.

Маленькая, с крошечным обезьяньим личиком Анна Ивановна преподавала в старших классах русский язык и литературу. Она не считала мальчишек достойными своего острого злобного язычка объектами, зато девочки, больно оскорбить которых было легко, истерически ее боялись. Анна Ивановна всегда медленно прохаживалась между партами, вкрадчиво заглядывая в лицо жертве.

– Почему ты грызешь ногти на руках? – сладко улыбалась она. – Я могу предложить тебе лучший вариант: сними ботинки и начинай грызть ногти на ногах!

Красная от стыда девочка послушно начинала всхлипывать в ладони.

Дашу она не трогала после того, как та гордо сообщила, что роман «Мать», который они долго мусолят на уроках литературы, – плохой, слабый, и не только Даша так считает, а вообще в определенных кругах к творчеству Горького принято относиться иронически.

– В каких таких кругах? – подозрительно поинтересовалась Анна Ивановна, но, усмехнувшись, не потребовала ответа. Она сама знала, в каких кругах, и причисляла себя к тем же.

К Алке, милой и непритязательной, она обычно тоже не вязалась, считая, видимо, что по-настоящему обидеть ее жалко, а чуть-чуть неинтересно. Через неделю после Маринкиного прихода в класс Анна Ивановна, выслушав Алкин ответ по «Поднятой целине», всего-то и сказала ей:

– Ответ твой, Попова, глупый. Лепетала, лепетала, а тему не раскрыла. Громыхаешь бессмысленно, как пустая кастрюля! Садись… Попова от слова «попа».

Алка трогательно вытянула трубочкой дрожащие губы, уставившись узкими глазками в пол. Но тут поднялась спокойная Маринка.

– Анна Ивановна, вот вы – человек умный и интеллигентный?.. – с вопросительной интонацией произнесла она, делая долгую паузу, и улыбнулась, не желая заканчивать фразу.

– Садитесь, адвокат Весницкая, – задумчиво ответила Анна Ивановна, ничуть не рассердившись.

– Маринка, ты запросто могла и в нашей школе конфликт учинить! – восхищались девочки. – За все годы ей впервые возразили!

– А я с ней не конфликтовала! Что я ей такого сказала? Что она умная? Так я ее похвалила! Какие ко мне претензии?

Маринке нравится мальчик из их класса, Володя Шульман. Юля говорит, евреи – самые лучшие мужья.

– Еврей, с одной стороны, плохо, их притесняют, не позволяют делать карьеру, – шепчет Марина. – А с другой – неизвестно, как жизнь повернется, может, евреям снова откроют выезд – это интересная перспектива!

– Ты что, замуж за него собралась?! – хихикает Алка. Она наконец приняла Марину.

– Алла! – надувает щеки Маринка. – Свою жизнь надо продумывать заранее.

– Так говорит Юля! – хором произносят Даша с Алкой.

Выпускные экзамены прошли для подруг спокойно, не считая неожиданной Алкиной тройки за сочинение. Плохо раскрыла образ деда Щукаря из «Поднятой целины». А может быть, мстительная Анна Ивановна решила на бедной Алке показать, кто все-таки хозяин в доме. После объявления оценок за сочинения родители стали на всякий случай запирать Алку в квартире, чтобы к следующим экзаменам она подготовилась получше. Поняв, что ее держат, как зверя в зоопарке, она вовсе перестала заниматься и часами спала за столом, положив голову на руки. Услышав шаги родителей за дверью, мгновенно просыпалась и начинала светскую беседу.

– Ну как ты, Аллочка?

– Учу, мамочка!

Хорошее отношение учителей спасло ее от троек, и остальные экзамены она сдала прилично, получив четверки по всем предметам и даже пятерку по английскому.

Перед экзаменами Юля излилась на школу конфетно-коньячным дождем. Учителя пожимали плечами, уверяя, что Марина Весницкая учится хорошо и никаких неожиданностей быть не может. Но Юля умело пользовалась двумя взглядами. Берущим взглядом она смотрела на своих пациенток, а дающим по мере надобности решала бытовые проблемы. Размашистым шагом Юля обошла все кабинеты, и все, кто должен был взять, взяли. Без сомнения, способная и усидчивая Марина получила бы пятерки самостоятельно, но Юля ничто в жизни не пускала на самотек. «Все под контролем!» – удовлетворенно повторяла она про себя любимую фразу.

Соне не пришло в голову ни запереть Дашу, ни сгонять в школу с сумкой шоколада, и в итоге Даша имела в аттестате что заслужила – легкие пятерки по всем гуманитарным предметам и трудные четверки по математике, физике и химии.

На выпускном вечере от лица родителей выступал Алкин отец, красивый и торжественный в своем полковничьем кителе. Пока Алексей Петрович в меру прочувствованно говорил стандартно-трогательные слова, Алка сидела с закрытыми глазами и сморщенным от напряжения лицом, больно вцепившись в Дашину руку, стыдясь и волнуясь. Полковник эффектно завершил речь, послышались аплодисменты, и Алка, прошептав «Слава Богу, все!», открыла глаза, настороженно оглянулась по сторонам, не смеются ли над ее папой, и тоже захлопала.

Алка в вязаном белом платье. Платье чуть короче, чем сейчас модно. Платье вязала Галина Ивановна, и немного не хватило шерсти, Алка плакала, и они с Мариной обошли все магазины, но именно такой, кремово-белой, не достали. Зря она расстраивалась, Алке так даже лучше, выше открыты ее прямые крепкие ноги.