litbaza книги онлайнИсторическая прозаСвердлов. Оккультные корни Октябрьской революции - Валерий Шамбаров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 123
Перейти на страницу:

Еще раз подчеркнем, что революционеры в этот период выступали в теснейшем союзе с либералами и пользовались их активной поддержкой. Так, осенью 1904 г. либералы из «Союза освобождения» развернули банкетную кампанию. Собрания и митинги маскировались под банкеты. Ведь на политические сборища потребовалось бы испрашивать разрешения властей (которые их наверняка запретили бы). А банкет он и есть банкет. Либералы были люди не бедные, почему же не снять зал в ресторане? И кто помешает пригласить на банкет хоть сотню человек, хоть две сотни — кого сочтет нужным хозяин? Эта самая кампания прошла в 34 городах и приняло в ней участие 50 тысяч человек. К. Т. Новгородцева упоминает, что и Яков Михайлович был в числе костромских банкетных активистов, присутствовал и выступал на этих мероприятиях.

Вполне «легальные» респектабельные либералы, к которым полиция и не сунуться не смела во избежание скандала, давали нелегалам пристанище, поддерживали, обеспечивали документами. Как пишет Новгородцева: «Мы… пользовались обычно чужими паспортами, которые нам предоставляли сочувствующие партии, но находившиеся вне подозрения люди, чаще всего из либеральных интеллигентов. Некоторые из нас поддерживали личные отношения с такими либералами, и те охотно отдавали свои паспорта, вручавшиеся нелегалам по усмотрению комитета. Владелец паспорта через какое-то время заявлял о пропаже, платил штраф и получал новый, а по его паспорту в другом городе жил подпольщик. Облегчалась передача паспорта тем, что фотографий на них тогда не было».

Революционное движение ширилось, раскручивалось. В январе 1905 г. начались беспорядки и забастовки в столице. Руководил ими уже упоминавшийся Рутенберг. По ничтожному поводу — увольнение четырех рабочих, забастовал Путиловский завод. За ним остальные. И грянула грандиозная провокация, «кровавое воскресенье». Гапон, создававший свои легальные рабочие организации вроде бы под эгидой полиции, на самом деле действовал под руководством Рутенберга. В массы была внедрена провокационная идея — идти 9 января к царю, изложить ему свои нужды, искать правды и справедливости. Распространялись слухи, будто государь сам хочет встретиться со своим народом, разобраться, как его обманывают чиновники и дворяне.

Царя, кстати, в это время вообще не было в столице. А правительство в последний момент узнало, что вместо петиции, принятой рабочими — с экономическими требованиями, заготовлена другая. Экстремистская, с требованиями созыва Учредительного Собрания, изменения государственного строя. А пункты, выработанные рабочими, перенесены в конец. Узнали власти и о том, что к мероприятию готовятся боевики и террористы. Что в шествиях должно принять участие более 300 тысяч человек. Это была бы катастрофа, грозившая такой же давкой, как при коронационных торжествах на Ходынке. Во избежание беспорядков и давки манифестацию запретили, но было уже поздно. Агитация сделала свое, и с утра 9 января огромные толпы горожан с четырех сторон двинулись в направлении Дворцовой площади. При этом провокаторы подзуживали прорываться в любом случае, даже силой. А если, мол, нам будет отказано, то «нет у нас больше царя». В ряды мирных манифестантов, несших иконы и хоругви, влились в полном составе эсеровские боевые дружины, отряды социал-демократов и анархистов.

Центр города был оцеплен войсками, получившими приказ никого не пропускать, но оружие применять лишь при крайней необходимости. И в четырех местах, на пути движения четырех колонн, на Обводном канале, Васильевском острове, Выборгской стороне и Шлиссельбургском тракте, события развивались примерно по одному сценарию. Толпы останавливались оцеплением, но провокаторы подогревали людей, возмущали — дескать, мы с добрыми намерениями, а нас, надо же, к государю не пускают. И толпы напирали, несмотря на выстрелы в воздух. В солдат летели камни. Из толпы, прячась за спины рабочих и их жен, экстремисты стреляли и из револьверов. И цепи солдат, видя, что вот-вот будут смяты, раздавлены и растерзаны лезущей на них возбужденной массой, били уже по людям. На поражение. После чего начиналась паника, и толпы в ужасе бежали прочь, сминая и топча друг друга. Не столько людей пало от пуль, сколько погибло и перекалечилось в давке. Всего же в день «кровавого воскресенья» было убито и умерло от ран и травм 130 человек, 299 получили ранения. Причем среди этих убитых и раненых были и солдаты, и полицейские.

Но ох какой же подарок получился для смутьянов и агитаторов! Царь расстрелял тех, кто с иконами и хоругвями шел ему челом ударить и просьбы выложить! Ох как взвыло мировое «общественное мнение»! Цифры жертв были многократно преувеличены, вопили о «тысячах расстрелянных». Обстоятельства перевирались, подробности придумывались и приукрашивались новыми беспардонными наворотами. И провокация фактически дала старт общей мощной атаке всей оппозиции. Забурлило по всей стране, забастовки охватили 400 тысяч человек…

Однако само по себе «забурлить» не может. Так не бывает. Нужны активизаторы процесса. А чтобы «бурление» шло синхронно на огромной территории — нужны режиссеры и дирижеры. И в данном плане успехи Свердлова в Костроме обратили на себя внимание руководства. Потому что социал-демократическая партия по-прежнему в значительной мере состояла из пустопорожних болтунов. Или из экзальтированных юнцов и девиц, готовых жертвовать собой (и другими) ради протеста против действительности. Или заводских хулиганов… Но настоящих деловых людей с практической организаторской хваткой в партии очень не хватало.

Скажем, в Северном комитете РСДРП заседали Губельман, Подвойский и прочие лидеры. Но Подвойский был всего лишь учащимся юридического лицея в Ярославле и возглавлял студенческий комитет — то есть, занимался такой же фигней, как Лубоцкий в Нижнем. А Миней Губельман сумел организовать стачку текстильщиков в Ярославле. Одну-единственную, но это считалось такой выдающейся заслугой, что ему даже присвоили псевдоним «Ярославский», вроде почетного звания.

Практические таланты и энергия Свердлова пришлись для Северного комитета очень кстати. Яков Михайлович получает партийную кличку «товарищ Андрей», и его начинают посылать в другие города для активизации там работы и налаживания нелегальных структур. В том числе и в Ярославль, где базировался сам комитет. Видать, не очень-то хорошими организаторами были его руководители и дела у них не слишком клеились, раз они предпочли воспользоваться услугами специалиста, зарекомендовавшего себя в Нижнем Новгороде и Костроме. Разъезжая с места на место, он действует и в Саратове, Самаре, наведывается на родину, в Нижний.

Организует революционные мероприятия, митинги, демонстрации. По поводам, взятым чаще всего от фонаря. Например, в Ярославле превратили в демонстрацию похороны застрелившегося гимназиста Панова, в Нижнем — похороны застрелившегося Н. И. Девятова. Складывается впечатление, что стоило какому-нибудь юному неврастенику и юбкострадальцу пустить себе пулю в лоб, революционеры оказывались тут как тут, превращая дурачка в «политическую» жертву. Для общей раскачки, для нагнетания эмоций. Продолжались и плодотворные контакты с либералами. В июне 1905 года Свердлов выступает в Нижнем Новгороде в помещении Всесословного клуба. Перед купцами, приказчиками. И бросает экстремистские призывы добиваться удовлетворения политических требований «силой и оружием».

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 123
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?