Настал первый день договорных занятий. Накануне Ника спросила:

– Ты единственный ребенок в семье?

Вопрос его озадачил, но он быстро ответил:

– Нет.

– Хорошо, – лишь ответила она и резко перевела тему.

Но сегодня он понял, зачем она задавала этот вопрос, услышав тему занятия: «Глубинная психология личности».

«Так ты решила покопаться в моем эгоизме? – про себя подумал он. – А как насчет твоего?»

Ника, одетая как учительница – в темную юбку-карандаш, карамельного цвета готическую блузку и в высоких бежевых туфлях. Волосы были собраны в высокую гульку, а очки с оправой темного шоколада добавляли ей уже забытую строгость. Посмотрев на нее внимательно и оценив созданный образ, он улыбнулся, заметив это, Ника спросила:

– Что смешного?

– Ты!

Его лицо светилось хорошим настроением, несмотря на то, что вынужденные занятия вообще не радовали.

– Надеюсь, на мои занятия мне не надо будет надевать профессорский костюм и нелепую бабочку?

– Тебе не нравится, как я выгляжу?

– Да!

«Странно!»

– Обычно для мужчины это самый желанный сексуальный образ, – Ника пожала плечами.

– Не для меня.

Увидев разочарование в ее глазах, он решил объяснить:

– Я учился в спецшколе.

– А какой образ для тебя привлекателен? – нетерпеливо спросила Ника.

«Зачем мне это знать?»

– Прости, но если я ничего не путаю, у нас сегодня психология, а не сексология.

В своей привычной манере закрытого ото всех руководителя он решил напомнить ей, что у них сейчас занятие, а не задушевный разговор.

«Пожалуйста, не падай в моих глазах!»

– Или ты до сих пор не успокоишься из-за того, что ты не в моем вкусе? – он посмотрел на нее безразличными зелеными глазами.

– Чтобы ты знал, в современную сексологию входят биология, медицина, статистика, эпидемиология, педагогика, социология, антропология и психология, – раздраженно произнесла она. – Это тебе так, для общего развития.

– Ладно, сдаюсь, – он демонстративно поднял руки.

– Так вот, я продолжу раскрывать тему нашего сегодняшнего занятия, – начала Ника, явно довольная своим выступлением. – Итак, в ХIХ веке Зигмунд Фрейд охарактеризовал структурную и топографическую модели личности. Структурная состояла из «Я», «Оно» и «Сверх-Я». Благодаря «Я» личность обладает способностью к осознанным отношениям с миром, рефлексии, саморегуляции и самодерминации. «Сверх-Я» появляется на эдипальной стадии и представляет собой интериоризированные родительские образы, а именно – в аспекте норм и правил социальной жизни. С точки зрения Зигмунда Фрейда именно в «Сверх-Я» заложена бессознательная идея абсолюта, то есть основы религиозности личности. «Оно» состоит из двух инстинктов – либидо и мортидо, и представляет собой первооснову психической жизни личности и чистую энергию, питающую сознательную активность. Идеи о генезе, динамике, взаимоотношениях и противоречиях этих структурных элементов образуют практико-ориентированную модель личности, используемую в современной практике психоанализа.

Ника остановилась и, выйдя из образа, спросила:

– Пока все понятно?

– Да, но можно вопрос?

Она сняла очки, показывая, что приготовилась внимательно его слушать.

– Ты выбрала именно эту тем, так как я охарактеризовал себя эгоистом?

– Как ты понял?

– Если честно, когда вчера ты спросила о том, единственный ли я ребенок в семье, у меня сразу зародилось подозрение, что мы будем изучать меня, – на его лице просматривался легкий упрек.

Николь игриво улыбнулась и произнесла:

– Ну, не одному же тебе должно быть интересно.

– Причем мой эгоизм к количеству моих братьев или сестер?

– У меня есть теория, что эгоистами чаще всего становятся дети обеспеченные или родительские любимчики, а так как чаще всего балуют единственного ребенка…

– Я же уже сказал, что не единственный ребенок в семье, значит, твоя гипотеза с крахом провалилась.

– Расскажи что-то про своего брата или сестру, – предложила она.

Доминик, немного сомневаясь, поерзал на диване.

«Ты хочешь, чтобы я начал тебе открываться! – думал он. – Но как насчет тебя? Почему-то только я должен отвечать на твои вопросы. Ладно, здесь нет никакой огромной тайны, чтобы скрывать, наша семья и так слишком известна. Тем более я скажу только то, что считаю нужным».

– У меня есть старший брат, у нас разница полтора года. Мы выросли в обеспеченной семье, даже, я бы сказал, избалованными. Отец разрешал нам все, так как он вырос в строгости и таким образом хотел прожить с нами еще одно детство для себя. Подростковый возраст был самым беспокойным, особенно для мамы. Мы приходили с ссадинами то из-за спортивных соревнований, то из-за драк. Я был «безбашенным» на всю голову, впрочем, как и мой брат. Если что-то экстремальное появлялось, мы соревновались, кто быстрее это попробует и, конечно, кто лучше. Наш отец нам как-то сказал: «Вы захотите попробовать и испытать все, я знаю это, так как и сам был в вашем возрасте. У меня только одна просьба: чтобы мне никогда не было стыдно за вас». И знаешь, несмотря на то, что мы могли позволить себе все, эти слова всегда оберегали нас от соблазна сделать что-то противозаконное, – замолчав, он опустил взгляд. – А потом случилось кое-что, и мы стали целеустремленными и уравновешенными, какими и являемся сейчас.

Николь внимательно слушала, совсем не ожидая такого длительного рассказа.

«И почему вдруг он все это мне рассказал? – спрашивала она себя. – Неужели он решил немного приоткрыть дверь своей души? Глупости! Он просто хочет, чтобы я отстала, вот и все!»

– И что же случилось?

– Что?

Явно летая где-то, он поднял голову, а затем с легкостью солгал:

– Мы просто подросли.

«Таким грустным я его еще не видела!»

– Значит, тема эгоизма отпадает? – подытожила Ника.

– Почему, еще есть твой!

– Что?

– Ты единственный ребенок в семье?

Он решил воспользоваться моментом, чтобы отплатить ей ее же монетой.

– Да.

– Так значит за то, что весь этот месяц мне придется терпеть твой невыносимый характер, мне нужно благодарить твоих родителей?

– Кто бы говорил! – возмутилась она.

Тишина раздражала, каждый пытался уступать, но все опять зря. Внутренняя воля беспардонно выходила на авансцену.