А когда группа поела, попила с удовольствием удивительно вкусного и бодрящего напитка, старейшина сказал, что «аудиенция» закончена и они должны уйти.

Ну, должны и должны, поклонились, поблагодарили и… не успели с поляны отойти и несколько шагов, как молодой общинский парень запалил тот лапник, на котором находился импровизированный стол для гостей со всем его содержимым – кадкой, стаканами, миской и остатками угощения.

Вот в таких местах и «тусил» Красноярцев со своей группой: там и Первомай встретили, и День Победы отметили вполне достойно – ударным трудом и застольем у костра. А если учесть, что это весна в тайге, где не везде еще и снег сошел, а где сошел, там по колено порой грязь, и ледоход на реках они застали, то можно представить, в каких экстремальных условиях работала группа.

Связь с внешним миром держали старым проверенным способом: по рации, правда, бывали места, где и она не «цепляла» сигнал, но в общем и целом работала вполне исправно. Когда оставалось всего дня четыре до конца экспедиции и две съемки – интервью с колоритным сибиряком-охотоведом, ведущим уединенный образ жизни, и несколько панорамных планов в «необыкновенных» местах, куда он обещал отвести группу, Красноярцева экстренно вызвали по рации.

И сообщили, что его старший брат Егор и его жена Вика погибли в автомобильной аварии…

Начальство телевизионное Красноярцева не просто ценило, а глубоко уважало, где-то даже любило и всячески холило-лелеяло. Когда он еще говорил по рации, для него уже был проложен оптимальный трафик в Москву. И с этого момента началась его сумасшедшая гонка со временем.

Тот самый охотовед отвез Алексея на катере в ближайший поселок, рискуя страшно – не снижая скорости, по быстрой воде, только недавно освободившейся ото льда, лавируя между корягами и прочим смытым весной мусором. Затем бешеная гонка на внедорожнике поселкового главы, за ним вертолет, пересадка на самолет малой авиации, который приземлился в местном аэропорту, а оттуда прямой рейс до Москвы.

Во «Внуково» Алексея встретил водитель, отправленный Андреем Павловичем, его непосредственным начальником, который позвонил, как только Красноярцев сошел с трапа, и подробно рассказал, что случилось, как произошла авария, что они уже предприняли и какие действия следует осуществить.

Из аэропорта Ярый сразу поехал домой к Егору, где его ждали мама и Мишка, маленький племянник, сын Егора и Виктории, которому еще не исполнилось и пяти лет, а также родители Виктории. Алевтина Николаевна рыдала у него на груди и никак не могла отпустить младшего сына. Через пятнадцать минут после его приезда у нее случился гипертонический криз, и женщину срочно увезли на «Скорой» в больницу.

Маму спасли, но она продолжает лежать в больнице, похороны Егора и Вики прошли без нее. Возбудили уголовное дело по факту грубейшего нарушения Правил дорожного движения другим участником аварии – Егор всегда был водителем осторожным и профессиональным, специально прошел курсы экстремального вождения. Второй же участник ДТП вылетел на красный свет, да еще находился под градусом. Сам выжил, а его пассажирка погибла, как и Егор с Викой.

Это дело движется своим чередом, без особого участия Красноярцева, он лишь подтолкнул где надо и проследил, чтобы не замяли дело, как водится, – мужик тот оказался с какими-то сложными связями. Теперь не спустят на тормозах, и условным сроком или парой-тройкой лет на зоне он не отделается.

– Вы были с братом близки? – тихо спросила Алиса, когда Алексей замолчал, справляясь с чем-то внутри себя. – Дружили?

Красноярцев не сразу ответил, погрузившись в свои мысли, потом вздохнул, с силой потер ладонью лицо, словно продираясь через невидимую пелену усталости и нелегких дум, и заговорил, объясняя не столько ей, сколько скорее себе самому. Наверняка первый раз с того скорбного дня.

– Он настоящий старший брат, – помолчал недолго и чуть улыбнулся, через горечь. – У нас разница пять лет. Егор всегда такой правильный был, с детства: если за что брался, то делал всерьез, до конца и очень вдумчиво. К любой проблеме подходил основательно. Это он в отца, отец умер, скоро уж три года будет как. И братом таким был: раз старший, значит, за младшего горой – «обучай, выручай, да защищай», как наставлял батя. Так в детстве и было. Егор спокойный, уравновешенный, а я гопота, шпана дворовая – все мне надо, везде влезть, поучаствовать, со всеми разобраться, себя утвердить, рисковать. Ну и нарывался, понятное дело, не раз, старался сам улаживать свои дела, но и Егору порой приходилось в драку со мной вместе влезать, защищать младшенького. А когда я боксом увлекся всерьез, да еще вымахал на голову выше его, тут мы уж сравнялись авторитетами.

Алексей снова замолчал, отвернулся к окну, бездумно, невидяще глядя на улицу, и в глазах его засеребрились непролитые, сдерживаемые слезы.

– Егор близкий мне человек, родной. Он надежный друг, а еще мужик, на которого стоит равняться и у которого есть чему учиться. – Красноярцев повернулся, посмотрел в лицо Алисе. – Он мой брат, часть меня, часть моей жизни.

Ярый не выпустил слез, справился, но далось ему это нелегко, и это было заметно. Вдохнул глубоко, резко выдохнул, провел ладонью по лицу, словно стирая пережитые эмоции. И заговорил о другом.

А Алиса отметила, что о брате он продолжает говорить и вспоминать в настоящем времени, как о живом.

Возникла еще одна непростая проблема – Мишенька.

Родители Виктории, приехавшие из Волгограда, объявили вдруг, что намерены забрать к себе внука.

– Стоп! – обалдел от такого выступления за ужином Ярый.

Разумеется, бабушка с дедушкой примчались из Волгограда, как только им сообщили о трагедии, но уезжать назад после похорон не торопились, основательно устроившись в большой квартире Егора. Наталья Степановна, мама Виктории, с первого же мгновения взялась хозяйничать и постоянно что-то искала по всей квартире, рылась в вещах и шкафах.

– Надо же понять, что где лежит, – пояснила она Красноярцеву, когда он как-то раз застал ее за этим занятием.

– Мама вам скажет, где и что, – холодно ответил он.

– Ну, она же в больнице, – возразила женщина.

– Тогда дождитесь Машу, у нее и спросите, – посоветовал Алексей.

Маша, домработница Егора и Вики, приходила через день, но Наталья Степановна сразу же с ней не поладила и принялась устанавливать свои порядки. Она освоилась на кухне и в квартире, да и вообще добровольно, единоличным волевым решением приняла на себя роль хозяйки.

Алексей же, временно и на неопределенный срок поселившийся здесь же, чтобы быть с Мишкой, который с рук его не слезал, когда Красноярцев находился дома, и тихонько плакал в плечо дядьки, и заснуть мог только рядом с ним, все эти манипуляции гостей волгоградских примечал, но не до разборок и разговоров бытовых ему пока было.

И тут такое заявление.

Он вернулся домой ночь-полночь, уставший и вымотанный до предела, и пил чай в кухне, покачивая на коленях уснувшего Мишеньку, дождавшегося прихода дяди, как ни пытались его уложить спать бабушка с дедом, и сразу же забравшегося к Алексею на руки, стоило тому присесть.