Я бы не возводил барьеров на пути людей, стремящихся к знанию, а в случае знания о взаимоотношениях полов имеются гораздо более весомые аргументы в его пользу, чем в случае любого другого знания. Человек осведомленный, скорее всего, будет поступать более мудро, чем человек невежественный. Нелепо воспитывать в молодых людях чувство греха по той причине, что они обладают природным любопытством в отношении важных вещей.

Каждый мальчик интересуется поездами. Предположим, мы говорим ему, что его интерес порочен; предположим, мы завязываем ему глаза, когда он находится в поезде или на железнодорожной станции; предположим, мы никогда не позволяем себе произносить слово «поезд» в его присутствии и держим в глубокой тайне все, что касается железных дорог. В результате он вовсе не перестанет интересоваться поездами, наоборот, заинтересуется ими вдвойне, но будет испытывать при этом нездоровое чувство греха, потому что ему внушили, что сам этот интерес недостоин.

Каждый мальчик, наделенный живым умом, может быть таким способом превращен в неврастеника. Именно это и делают с вопросом о взаимоотношениях полов; но поскольку он интереснее, чем вопрос о поездах, результаты оказываются более пагубными. Почти все взрослые, исповедующие христианство, являются в той или иной степени нервнобольными из-за табу, которое налагалось на знание о половых отношениях в то время, когда они были молоды. Искусственно насаждаемое таким образом чувство греха является одной из причин их жестокости, забитости и тупости в дальнейшей жизни. Нет никакого рационального основания для того, чтобы держать ребенка в невежестве, если он хочет знать о чем-либо, будь то вопросы пола или какие-то другие вопросы. И мы никогда не будем иметь здорового населения, если не признаем этого факта. Но до тех пор, пока церкви контролируют политику в области образования, на перемены надеяться не приходится.

Даже если отставить в сторону эти сравнительно мелкие возражения, ясно, что фундаментальные доктрины христианства требуют изрядной доли этической извращенности, прежде чем могут быть приняты. Нам твердят, что мир сотворен богом — благим и всемогущим. Если еще до сотворения мира он провидел все несчастья и страдания, которые в нем будут заключены, то он и несет за все ответственность. Довод, будто существующие в мире несчастья порождены грехом, является просто уверткой.

Во-первых, это вообще неверно; не грех же вызывает разливы рек или извержения вулканов. Но даже если бы это было верно, дело нисколько не менялось бы. Если бы я задумал произвести на свет ребенка, заранее зная, что он будет маньяком, одержимым мыслью об убийстве, то я нес бы ответственность за его преступления. Раз бог знал наперед те грехи, в которых будет повинен человек, но решил все же его сотворить, он, несомненно, ответствен за все последствия этих грехов.

Обычный христианский аргумент сводится к тому, что мирское страдание служит очищению от грехов и потому является благом. Аргумент этот, очевидно, является лишь рационализацией садизма: но в любом случае это очень слабый аргумент. Мне хотелось бы пригласить какого-нибудь христианина в детское отделение больницы, чтобы он своими глазами увидел страдания, которые выносят здесь дети. Стал бы он после этого упорствовать, будто дети эти настолько пали в нравственном отношении, что заслуживают своей участи?

Чтобы дойти до подобных заявлений, человек должен убить в себе всякое милосердие и сострадание. Он должен, одним словом, стать таким же жестоким, как и бог, в которого верует. Ни один человек, верящий, что все в этом страждущем мире происходит к лучшему, не может сохранить своих этических идеалов, ибо ему всегда приходится выискивать оправдания для несчастий и страданий.

* * *

Становится очевидным, однако, что условия в современном мире оказывают воздействие, меняющее общественное мнение по отношению к сексу. О том, какое именно изменение или какие изменения это привнесет, нельзя говорить с какой-либо определенностью, однако возможно отметить некоторые силы, задействованные в этом процессе, а также обсудить, к каким результатам они, вероятно, приведут в структуре общества.

Рассматривая человеческую природу, нельзя утверждать, что невозможно создать общество с очень малым количеством внебрачных половых контактов.

Однако условия, необходимые для достижения этого результата, практически недостижимы в современной жизни. Давайте же рассмотрим, в чем же они заключаются.

Наиболее определяющий фактор, обуславливающий моногамию, заключается в отсутствии мобильности населения в регионе с небольшим числом жителей. Если мужчина имеет редкую возможность покинуть дом и редко видит других женщин помимо своей жены, ему легко быть верным, но если он путешествует без нее или живет в густонаселенном городе, проблема сохранения верности усложняется пропорционально.

Следующая важная опора моногамии — это предубеждение: ожидается, что тот, кто искренне верит в то, что «грех» ведет к вечному наказанию, будет стараться его избежать, и до определенной степени так и поступает, однако все же не до такой степени, как можно было бы ожидать.

Третья поддержка добродетели — общественное мнение. В то время как в аграрном обществе все, что ни делается отдельным человеком, известно его соседям, у него есть мощный стимул избегать всего того, что осуждается общественным мнением. Однако все эти причины, обуславливающие правильное поведение, сейчас гораздо менее могущественны по сравнению с прошлым. Меньше людей живет в изоляции, вера в адский огонь угасает, и в больших городах никто не знает, чем занимается сосед. Таким образом, неудивительно, что и мужчины и женщины менее моногамны, чем они были до появления современного индустриального общества.

Конечно, можно сказать, что, несмотря на увеличивающееся число людей, не соблюдающих моральный закон, нет причины менять наши стандарты. Те, что грешат, как нам иногда говорят, должны знать и признавать, что они грешат, и что этический код нисколько не хуже от того, что жить согласно ему стало труднее. На это я должен ответить, что хорош ли или плох тот или иной моральный код, в конечном счете сводится к вопросу, содействует ли он или нет человеческому счастью. Многие взрослые люди в глубине души верят в то, чему их учили в детстве, и чувствуют себя испорченными, если их жизнь не сообразуется с максимами воскресной школы.

Причиненный вред не столько в том, что вносится разделение между сознательной разумной личностью и бессознательной инфантильной личностью; вред заключается также в том, что здравые моменты общепринятой морали дискредитируются наряду с необоснованными, и люди начинают думать, что если внебрачный секс позволителен, также позволительны лень, бесчестность и недоброжелательство.

В процессе социальной и экономической революции есть вероятность, что они выбросят хорошее вместе с плохим.

* * *

Трудность в достижении работающей сексуальной этики происходит из конфликта между импульсом ревности и импульсом полигамии. Нет сомнения, что ревность, хотя частично и инстинктивна, является в большой степени конвенциональной. В обществах, в которых мужчина — удачный объект для шуток в случае неверности его жены, он будет ревновать, даже если у него не осталось к ней никакого влечения. Таким образом, ревность тесно связана с собственническим чувством, и она гораздо меньше в тех случаях, где это чувство отсутствует. Если верность не является частью того, что подразумевается общественным мнением, ревность заметно меньше. Но хотя существующие возможности уменьшить ревность больше, чем это предполагается людьми, существуют вполне определенные границы, которые будут существовать до тех пор, пока отцы в семьях имеют права и обязанности.