Приблизительно за месяц до дня рождения я затеяла игру. Игра состояла в том, что как только моя дочь позволяла себе скатываться на детскую речь, я ей в такой же манере говорила: «Моя маленькая, я на День рождения подарю тебе красивый бантик и большую машину скорой помощи. Все дети обожают большие машины». Когда моя дочь в ответ кричала, что она не хочет большую машину, я ей говорила, что тогда ей нужно убедить меня в том, что она уже не маленькая девочка, мечтающая о красивом платьице или бантике!

Каждый раз на коверкание слов я утрированным, родительским голосом рассказывала своей дочурке, что именно она получит в подарок на свой день рождения. А потом мы вместе смеялись. Потому что это действительно стало смешно. И если в первый раз моя дочь жутко рассердилась и бросилась на меня чуть ли не с кулаками, то в десятый раз мы хохотали над «пушистиками» и бантиками минут пять без остановки. Игра меня забавляла, хоть и придумывать каждый раз экспромтом детские подарочки, которые приведут в восторг маленькую девочку, было нелегким занятием. А сыграть это так, чтобы до самого часа вручения подарка моя дочь не была уверена, что она действительно получит именно мобильный телефон, а не «рюшечки в коробочке», было очень трудно. Мы за этот месяц ожидания существенно улучшили не только свое понимание друг друга, но и явно стали талантливее и чувствительнее в принципе!

Параллельно с игрой мы затеяли настоящую подготовку ко дню рождения. Я попросила свою дочь составить список гостей, чтобы определить количество приглашенных. Сначала моя дочь хотела пригласить просто «всех». Я не стала ее убеждать в том, что наша квартира не выдержит «просто всех». Я попросила свою дочь поговорить с каждым гостем и учесть тот факт, что день рождения приходится на каникулярное время. Список гостей после разговоров с ее знакомыми приблизился к нулю. И дочь расстроенным голосом объявила, что никто из ее подружек во дворе прийти не сможет. Я поняла, что моя дочь готова более серьезно обсуждать приглашение на свой главный день в жизни. Пока существовала стратегия «всех», понятное дело, не могла возникнуть стратегия «некоторых, особо приятных и интересных».

Конечно, нам в каком-то смысле повезло. Я понятия не имею, как бы мы справились со стратегией «всех», если бы ее участницы сами не отказались стать гостями. Мы сделали список детей, с которыми нам было интересно. И даже обсудили, чем именно интересен для нас тот или иной гость. Затем мы обсудили, что было бы интересно вместе сделать, во что играть, что провести. Оказалось, что лучше всего всех позвать в боулинг. Это оказалось сделать очень просто: я случайно увидела объявление. Обратила на него внимание исключительно из-за грамматических ошибок. На красивом глянцевом листе бумаги с современным дизайном в модной салатово-фиолетовой гамме было написано: «Школно-студеньческий тариф». Эти мягкие знаки меня настолько удивили своим несуразным местом нахождения, что я смогла остановиться и прочитать этот текст до конца. А речь в рекламном проспекте шла именно о том, в чем я нуждалась — в тарифе на игру в боулинг. Мне достаточно было позвонить и узнать, что при предъявлении хотя бы одной справки из школы, я заплачу за 1 час игры в боулинг смехотворную сумму. Меня это устраивало. И я заказала две дорожки: детскую и взрослую.

Кроме боулинга, мы очень любили играть в шашки и уголки. Поэтому возникла идея провести турнир. Когда с играми появилась некая определенность, мы приступили к разработке меню главного дня жизни моей дочери. К этому времени моя дочь неплохо справлялась с блинами. Поэтому было решено напечь огромную стопку блинов. И еще очень хотелось пирожков. Поэтому мы накупили слоеного теста и 5 часов к ряду накануне дня рождения пекли пирожки с разнообразной начинкой.

В свой самый главный день моя дочь встала сама в семь утра и на протяжении нескольких часов пекла блины! Это был ее личный подвиг. Она устала, но была очень довольна. День рождения удался на славу: мы здорово повеселились, как и планировали.

А в понедельник, в первый учебный день второй четверти моя дочь рассказала мне следующее:

— Мама, у нас в классе появились две маленькие девочки.

— У вас новенькие в классе?

— Нет. Просто две мои одноклассницы сегодня говорили, как маленькие.

— Что же они говорили?

— Всякие муси-пуси-глупости. Как в детском саду!

Апрельским воскресеньем на вторую весну нашей жизни моя доченька написала:

Задумайтесь, как часто Ваш ребенок употребляет фразу «Не знаю». Не просто произносит в задумчивости о себе. И вовсе не для того, чтобы осознать собственное непонимание. И уж конечно не для того, чтобы узнать или вообще знать! Нет, не в таких случаях. А автоматически на Ваш вопрос о нем. Ребенок даже не ставит местоимение «Я» перед этой фразой. Потому что если бы ребенок сказал: «Я не знаю», он был бы ответственным за свое незнание, за то, с чем не разобрался, на что не обратил внимание, а должен был бы обратить, за свое неумение получать знания о себе, своих поступках, своих чувствах.

Моя дочь почти на каждый мой вопрос о ней торопилась «Не знать». Именно торопилась, как будто если она срочно не выпалит волшебное «не знаю», приоткроется дверь внутрь. Как будто она не может позволить случиться этому открыванию ни при каких обстоятельствах! И она торопилась эту дверь захлопнуть привычным движением языка! Ее «Не знаю» давно стало крепкой и надежной стеной между ней и миром других людей. Автоматическое незнание, как нежелание задуматься, ее очень устраивало. Но оно совершенно не устраивало меня: было в этой программе что-то от робота-манипулятора неприятное. Поскольку ее внутреннее «Я маленькой девочки» постепенно росло и крепло, мне хотелось, чтобы внешнее проявление этого процесса взросления имело продуктивное продолжение в виде ответственности и самостоятельности. А какая может быть самостоятельность с такой непрошибаемой стеной из автоматических «Не знаю»! А к ответственности за свои действия вообще приблизиться невозможно, пока ребенок не будет готов открыто ответить на поставленный вопрос.

Поскольку за четыре года жизни моей доченьки в детском доме защитная часть сооружения оборонного назначения типа «стенка» образовалась каменная, крепенькая, я решила, что лбом ее проламывать будет достаточно болезненно. Стена дочери ею самой никак не осознавалась и была как частичка кожи, естественной и привычной. А я хотела, чтобы моя дочь хоть как-то сама увидела свою стенку, и уж затем мы бы вместе решили, что с ней делать. Выстроив намерение показать ей ее же стену, я придумала игру в вопросы и ответы. Скажу сразу, игра потребовала от меня определенных усилий.