Что же касается информации о самой Франции, то она сводилась к следующему:

а) Париж – столица Франции;

б) в Париже есть Лувр;

в) Эйфелева башня также находится в Париже;

г) французы едят лягушек;

д) француженки изобрели минет…

Ну-ну… А Иван Грозный – рентген. «Я вас всех, блядей, насквозь вижу!»

Наполеон Бонапарт против трех мушкетеров.

Да и во Франции ли мы сейчас? Тибо болтал о каком-то Лангедоке и о Провансе. И где этот хренов Прованс? Я уже знаю, что мы – франки. И что франков здесь не любят. А если в средневековье кого не любят, то… Здешнее правосудие – в лице епископа – я уже видел.

Значит, так: рыцарь Андрэ ехал в Тулузу. Сражаться с еретиками. Значит, и мы поедем в Тулузу. Насчет еретиков – разберемся. Не одни же мы с Тибо подвиглись на это дело. Наверняка где-то ошиваются такие же «благочестивые католики». Присоединиться к ним, посмотреть, что к чему. Освоиться, получить хоть какое-то представление о здешних обычаях… странствующих рыцарей.

Странствующий рыцарь… Ланцелот Озерный! Ну залетел так залетел!.. По уши в говне… И как обратно в свое время выбираться – совершенно непонятно.

Я выматерился вполголоса. Ни к кому конкретно не обращаясь. Отвел душу. Потом глубоко вздохнул и вернулся в дом ведьмы Рихо…

…Все были на месте. Никто не растворился в воздухе. Никто никого не убил. Когда я чертыхнулся, споткнувшись в сенях об оставленные там седла, рваная лоскутная занавеска мигом отодвинулась в сторону, и в сени проникла толика света. Оказалось, что это мой слуга поспешил проявить заботу о своем господине.

– Темно тут, ваша милость, – доверительно сообщил Тибо.

– Да уж…

Пригнувшись (под низким потолком, не сгибаясь, свободно могла расхаживать разве что горбатая ведьма Рихо), я вошел в комнату. Сел на табуретку поближе к огню. Тибо устроился на лавке.

Тут оказалось, что все присутствующие смотрят на меня. Видимо, мне следовало что-то сказать.

Я сцепил кончики пальцев, посмотрел в пол. Подумал.

– Память ко мне не вернулась, – сообщил я собравшимся. – Видимо, Господь Бог так захотел. Но кое-что я о себе понял… Так что все равно спасибо вам… эээ… госпожа Рихо.

У Тибо вытянулось лицо. Девушка ахнула. Ведьма довольно закудахтала.

Когда Рихо прекратила смеяться, я услышал:

– Вот уж не думала, что когда-нибудь доживу до того, чтоб благородный франкский рыцарь меня госпожой назвал!

Тут я сделал еще одно открытие. Надо было говорить то, что само собой приходило на язык, а не то, что, как мне казалось, следовало сказать – то есть казалось мне, Леониду Малярову!

К примеру, фраза о Господе Боге ввернулась как-то сама собой. А вот вся благодарность, которую мог позволить себе сьер Андрэ по отношению к деревенской знахарке, заключалась бы в словах: «Спасибо тебе, добрая женщина».

Вывод: впредь больше доверять рефлексам и бессознательным навыкам сьера Андрэ. И меньше – собственным представлениям о вежливости.

– Шучу, – сказал я и зевнул: – Переночуем у вас.

– Где изволите, благородный господин? На лавке? Али с Жанной на сеновале? – Старуха ткнула локтем в бок девке и захихикала.

Я поглядел на Жанну. Та выглядела смущенной. Если ее умыть…

Я снова зевнул и решил:

– На лавке.

– Ну, как знаешь, как знаешь, господин рыцарь…

Я долго не мог заснуть. Пытался свыкнуться с мыслью о том, что мне теперь предстоит жить в мире ведьм, еретиков, индульгенций и рыцарей.

Дотлевали угли в очаге. В углу что-то шуршало и попискивало. Наверное, это мыши. Рядом похрапывал Тибо. Душновато здесь…

* * *

…Мне снился странный сон. Очень четкий и яркий. Мне снилось, будто я стою в высоком зале, своды которого поддерживают мощные тяжелые колонны. В зале царит полумрак. Воздух холоден и душен.

Впереди – возвышение, на котором – нечто. Вокруг – люди в рясах.

Я иду…

* * *

…Проснулся я позже всех. Жанна куда-то ушла. Тибо тоже не было видно. Рихо хлопотала по хозяйству.

В комнате было почти светло. Во-первых, благодаря единственному окну в правой стене, которое сейчас было открыто. Во-вторых, вследствие открытой входной двери и поднятой лоскутной занавески.

Я еще раз зевнул.

– А где Тибо? – спросил я ведьму.

– Во дворе. Скоро придет.

Через минуту в дом ввалился Тибо. В руках он держал груду свеженаколотых дров.

– Доброе утро, господин Андрэ.

– Ага…

Пока я умывался у колодца, Тибо и ведьма разожгли очаг и повесили над огнем котелок.

Я побродил вокруг дома, полюбовался окрестностями. Издалека поглядел на крестьян, бредущих куда-то по своим делам. Съемочную группу бы сюда… Классный фильм получился бы про какого-нибудь Айвенго. Или про Робин Гуда.

Вернулся в дом. Как раз сготовилась каша. Тибо снял с огня котелок и утвердил его посреди стола. Из многих пучков травы, развешанных под потолком, ведьма сняла три. Два положила на стол, а один, с большими крупными листьями, бросила в кашу. Тибо извлек из наших сумок лук, сухари, пару колбас – все то, чем мы запаслись еще у месье Герарда.

Ведьма выглянула в окно. Раздраженно покачала головой.

– Где же шляется эта вертихвостка?.. Только за смертью ее и посылать…

Как только мы уселись за стол, появилась Жанна. Принесла кувшинчик молока.

Завтракали молча. Только Рихо время от времени подтрунивала над девушкой. Жанна не обращала на бабкину болтовню внимания.

Мне нужно было поговорить с ведьмой, но так, чтобы Тибо не слышал. Поэтому я отослал его седлать лошадей, а сам остался в доме. На Жанну я решил не обращать внимания.

– Мне нужно кое о чем спросить.

Рихо села поближе, сложила морщинистые руки на коленях и насмешливо поглядела на меня своими черными, как смоль, глазами.

Неужели она догадывается, что я – не сьер Андрэ?..

– Ну что ж, спрашивай, господин рыцарь.

– Скажи-ка мне, Рихо, ты вчера ничего не увидела… во мне?

Старуха враз переменилась лицом.

– Значит… Значит, это и вправду вы, сеньор.

– Не понял тебя?

– Сеньор… – с легким упреком покачала головой ведьма. – Уж мне-то вы могли бы довериться.

Довериться? За кого она меня принимает? Тут краем глаза я заметил, как смотрит на меня Жанна: глаза широко распахнуты, рот полуоткрыт…

Неприятно мне стало от этого взгляда. И понимающая ухмылочка старухи Рихо тоже мне совершенно не понравилась.