На ресепшен они взяли ключи от номеров и поднялись на третий этаж, где располагались забронированные для них номера. У обоих было только одно желание – как следует отдохнуть после длительного перелета. Они договорились встретиться вечером в холле гостиницы, где в семь часов у них была назначена встреча со всеми остальными членами экспедиции.

Ева распаковала чемодан и достала из его разверзнутой пасти самое необходимое, что может понадобиться ей в течение суток. Крупные вещи она доставать не стала. Так и оставила их лежать в чемодане. Туалетные принадлежности она сразу же отнесла в ванную комнату. Бросила в ящик тумбочки, стоящей около кровати, расческу, косметичку с минимумом косметики. Все. Теперь можно немного отдохнуть до вечера. Ева откинула покрывало на кровати и уже хотела нырнуть в ее тепло, как ей показалось, что она что-то упустила или забыла. Ева никак не могла понять, что это было, но какое-то неясно испытываемое беспокойство мешало ей беззаботно кинуться в кровать. Движимая какими-то неосознанными импульсами, Градская рассеянно подошла к чемодану, откинула его крышку и запустила в него руку. Пальцы ее наткнулись на коробочку с талисманом. Повинуясь внезапно возникшему порыву, Ева достала талисман и надела его на шею. Прислушалась к себе. Беспокойство, охватившее ее несколько минут назад, куда-то ушло, растворилось. Ева быстро нырнула в кровать и закрыла глаза.

Ей приснился сон. Она шла по городу. Стояла глубокая ночь. Ева шла по незнакомым темным улицам и содрогалась от удручающей обстановки вокруг. Улицы были грязные, неубранные. Всюду валялись рваные пакеты, обрывки газет, старые консервные банки. Среди всего этого мусора бродили тощие голодные собаки, которые рылись в грязных кучах в надежде отыскать в них что-нибудь съедобное. Еве было холодно. Она обратила внимание, что на ней не было почти никакой одежды. Ее тело было едва прикрыто обрывком какой-то рваной тряпки, как у нищенки. Ева куталась в это тряпье, стараясь сохранить тепло, но колючий холодный ветер пронизывал ее тело насквозь, не давая никакой возможности согреться. Ева устала и хотела есть. Она едва волокла ноги от голода и усталости. Ей хотелось у кого-нибудь попросить еды, но вокруг не было ни одной души, кто хоть чем-нибудь мог ей помочь. Обессилев от голода и холода, Ева готова была упасть прямо на дороге, но вдруг ей в глаза ударил яркий свет, который неожиданно возник прямо перед ней. Из этого снопа света вышла молодая женщина-индианка и направилась к Еве. Женщина улыбалась. Ее лучистые глаза излучали нежность и любовь, которые струились к Еве, окутывали со всех сторон горячим теплом и согревали ее продрогшее тело. Ева смотрела на женщину во все глаза. Незнакомка была одета просто – длинная пестрая юбка до пят, рубашка-туника и распущенные по плечам волосы. Но Еву сразило ожерелье, украшавшее шею женщины. Оно было массивным и тяжело смотрелось на ней. Необычайной красоты изумруды и алмазы в массивной золотой оправе поражали воображение. Ожерелье плотно охватывало шею и плечи женщины. Складывалось впечатление, что на ней надето не ожерелье, а воротник, богато украшенный драгоценными камнями. Женщина подошла к Еве вплотную. Быстрым движением сняла со своей шеи воротник-ожерелье и надела его на Еву. Затем она отошла на два шага назад, окинула Еву пристальным взглядом и, решив, что чего-то не хватает, подошла к Еве и сунула руку в карман ее платья, которое в это время оказалось на Еве вместо куда-то подевавшихся лохмотьев. Женщина вытащила из кармана платья Евы крупный рубин, прикрепила его к центру ожерелья между изумрудов и алмазов и стремительно пошла прочь. Ева обернулась. Женщина быстро удалялась. Вдруг вокруг ее фигуры возник столб смерча, который поглотил женщину в свою воронку и через секунду ушел со своей добычей под землю. Потрясенная Ева огляделась вокруг. На небе ярко сверкало солнце, зеленели деревья и пели птицы. Никаких помоев и грязных голодных собак не было и в помине. Ева стояла на залитой солнцем красивой улице и ощущала на своей шее горячее пульсирующее тепло. Взгляд Евы упал на это место. Кроваво-красный неограненный рубин сверкал на ее груди, как капля крови. Ева узнала в нем свой талисман и проснулась. Ее рука потянулась к шее. Рубин был на месте. Ева быстро встала и пошла в ванную. Она включила душ и стала под холодную воду, надеясь, что струи воды помогут ей стряхнуть наваждение странного сна.

Капитан Диего Родригес отправился в Мексику не ради золота и самоцветов, которыми так славилась земля ацтеков, а по своему глубокому убеждению, что туземцы дикий народ и остро нуждаются в участии цивилизованной Испании в деле просвещения и окультуривания народов этой земли. Ему бы стать священником и освящать дикие племена словом божьим, но Диего Родригес, потомок славного испанского рода, мечтал не о сутане священника, а о генеральских погонах. И пока, увы, случай не предоставил возможности носить это украшение на плечах, он вполне довольствовался капитанскими. Но в свою счастливую звезду Диего фанатично верил и нисколько не сомневался, что когда-нибудь он достигнет и самого высокого звания военного начальника. Судьба обязана ему улыбнуться так, как она улыбнулась ему месяц назад, когда он чудом избежал участи быть принесенным в жертву кровожадному идолу местных аборигенов. Другое чудо произошло буквально на днях. В его жизнь неожиданно вошла одна из самых прекрасных женщин, которых он встречал когда-либо в своей жизни. Диего самодовольно усмехнулся: «Дикий народ эти индейцы. На полном серьезе думают, что, преподнеся в подарок белым людям самых прекрасных женщин племени, они спасут свой народ от порабощения и рабства». Диего посильнее натянул поводья своего коня и погнал галопом. Ему не терпелось поскорее увидеть свою принцессу. Она, конечно, дикарка, но до чего хороша. Грация дикой кошки, пластика пантеры, глаза, как два горящих алмаза, распущенные по плечам волосы. А темперамент! Диего никогда не встречал таких женщин у себя на родине.

Он вспомнил свою невесту Лусию, с которой он обручился перед тем, как отправиться в этот нелегкий поход. Перед его взором встал облик его нареченной. Печальные глаза, потупленный взор, гладко причесанные волосы с прямым пробором, заплетенные в косу и перевитые крестообразно узкой черной лентой. Платье на Лусии было всегда неизменно темное или вовсе черное с глухим высоким воротником, полностью скрывающим шею. Лусия всегда была с головы до пят окутана одеждой, оставляя открытыми только лицо и руки. Диего понимал, что она не виновата. Ведь среди испанок считалось совершенно недопустимым и безнравственным показывать даже носок обуви. А вот индианки совсем другое дело. Их обычная одежда составляла юбку и рубашку свободного покроя с широким воротом, открывающим взору шею и верхнюю часть груди. В обычные дни женщины носили одежду белого цвета. А вот во время праздника индианки резко преображались. У каждой из них для такого случая был припасен особый наряд. Это были юбки самых всевозможных ярких расцветок, украшенные каймой, бахромой или вышивкой. Что касается блузок: они всегда были расписаны богатыми узорами, среди которых часто встречались изображения цветов, рыб и птиц. Диего не сомневался, что Томи ждет его сейчас именно в таком наряде.

Томи сидела у окна и до боли в глазах всматривалась в даль. Ее взгляд терялся за вершинами пологих гор, которые начинались сразу за домами небольшого индейского селения, в котором временно разместились испанцы. Оттуда, из-за гор, должен был вот-вот показаться Диего. Томи с нетерпением ждала этого момента и в то же время боялась его. Ждала, потому что она теперь целиком принадлежала этому мужчине, и боялась, потому что он был для нее чужой. Чужой не в смысле чуждый ей по духу, а потому, что он принадлежал к чужой культуре, о которой она понятия не имела, а значит, и не могла выстраивать с ним отношений, к которым он привык.