— И как же она представляла себе ее?

— Как поля колышащихся макарон, так она сказала.

Генриетта, опускавшая два куска сахара в крошечную чашечку кофе (как здорово, грустно подумала Люси, иметь фигуру, похожую на мешок муки и плевать на это!), обернулась ко всем присутствующим и проговорила:

— По крайней мере, они не совершают преступлений.

— Преступлений? — с изумлением переспросили ее.

— Мисс Пим только что интересовалась, случались ли в Лейсе преступления. Вот что значит быть психологом.

Прежде чем Люси смогла запротестовать по поводу такого истолкования ее вопроса, заданного просто из любознательности, мадам Лефевр проговорила:

— Прекрасно, давайте окажем ей любезность. Вывернем мешок с тряпками нашего позорного прошлого. Какие преступления у нас бывали?

— Фартинг оштрафовали перед Рождеством за езду на велосипеде без фонаря, — вспомнила мисс Рагг.

— Преступления, — подчеркнула мадам Лефевр. — Преступления. Не мелкие проступки.

— Если вы имеете в виду настоящие прегрешения, то у нас было это ужасное создание; она с ума сходила по мужчинам и все субботние вечера проводила, околачиваясь у ворот казармы в Ларборо.

— Да, — сказала мисс Люкс, припоминая. — А что с ней стало после того, как мы ее выгнали, кто-нибудь знает?

— Она работает служанкой в «Приюте Моряков» в Плимуте, — сказала Генриетта и широко раскрыла глаза, когда все рассмеялись. — Не знаю, что в этом забавного. Единственное настоящее преступление, случившееся у нас за последние десять лет, как вы хорошо знаете, это история с часами. И даже это, — добавила она, ревниво относясь ко всему, что касалось ее любимого заведения, — было скорее манией, а не настоящей кражей. Она брала только часы, и никуда не относила их. Держала в ящике своего бюро, совершенно открыто. Там их было девять штук. Мания, конечно.

— По прецеденту, она теперь, я полагаю, работает у ювелира, — сказала мадам Лефевр.

— Не знаю, — ответила Генриетта серьезно. — Думаю, родители держат ее дома. Они достаточно состоятельные люди.

— Видите, мисс Пим, происшествия случаются в количестве 0 целых сколько-то десятых процента. — Мадам Лефевр покачала тонкой загорелой рукой. — Мы — общество без сенсаций.

— Слишком уж мы нормальны, — заявила мисс Рагг. — Время от времени маленькое пятнышко скандала не помешало бы. Приятное разнообразие после стоек на руках и упражнений на кольцах.

— Мне бы хотелось посмотреть стойки на руках и упражнения на кольцах, — сказала Люси. — Можно мне завтра утром прийти посмотреть на Старших?

Ну, конечно, ей нужно посмотреть Старших, сказала Генриетта. Они сейчас работают над программой для Показательных выступлений, так что это будет как Показ для нее одной.

— Это одна из лучших групп, какие у нас только бывали, — объявила Генриетта.

— Можно мне занять гимнастический зал на первом уроке, пока во вторник Старшие сдают свой выпускной экзамен? — спросила мисс Рагг, и все стали обсуждать расписание.

Мисс Пим подошла к окну и присоединилась к доктору Найт.

— Это вы отвечаете за сечение чего-то, что называется villi? — спросила она.

— Нет-нет, физиология — рядовой предмет в программе колледжа. Кэтрин Люкс ведет его.

— А что вы читаете?

— О, на разных ступенях разные вещи. Систему здравоохранения. Так называемые «социальные» болезни. Скорее даже так называемые жизненные факты. Ваш предмет.

— Психологию?

— Да. Здравоохранение — это моя работа, а психология — моя специальность. Мне так понравилась ваша книга. В ней столько здравого смысла. Я восхищалась ею. Ведь так легко впасть в напыщенность, рассуждая об абстрактных предметах.

Люси зарделась. Никакая похвала не бывает столь приятной, как похвала коллеги.

— И еще я, конечно, медицинский консультант колледжа, — продолжала доктор Найт с улыбкой. — Синекура, несомненно. Все они отвратительно здоровые.

— Но — начала Люси. И тут она вспомнила, как Детерро, аутсайдер, настаивала на их анормальности. Если бы она была права, то такой опытный сторонний наблюдатель, как доктор Найт, несомненно, заметила бы это.

— Конечно, несчастные случаи бывают, — сказала доктор, неправильно поняв «но» Люси. — Вся их жизнь — это длинная цепочка маленьких несчастных случаев — ушибы, растяжения, вывихнутые пальцы и тому подобное, но что-нибудь серьезное происходит очень редко. За время моего пребывания здесь я могу назвать один единственный пример — Бентли, девушка, в комнате которой вы живете. Она сломала ногу и вернется только к будущему семестру.

— И все же — напряженные тренировки, крайне активная жизнь — неужели они никогда не испытывают упадка сил от такой нагрузки?

— Да, такое бывает. Последний семестр особенно труден. Концентрация ужасов — с точки зрения студенток. Классы критики и…

— Критики?

— Да. Каждая из них должна отзаниматься в гимнастическом зале и в классе танцев в присутствии всего штата преподавателей и соучениц по группе и получить оценку того, что она показала. Оглушительный удар по нервам. Они уже позади, классы критики, но впереди выпускные экзамены и Показательные выступления, и распределение мест работы, и расставанье со студенческой жизнью и многое другое. Да, это серьезная нагрузка для них, бедняжек. Но они удивительно жизнестойки. Иначе никто не выдержал бы так долго. Давайте, я принесу вам еще кофе. Я иду наливать и себе.

Доктор Найт взяла у Люси чашку и отошла к столу, а Люси зарылась в складки портьеры и выглянула в сад. Солнце село, очертания стали расплывчатыми, в мягком дуновении, коснувшемся ее лица, чувствовался первый намек на вечернюю росу. Где-то в другой части дома (в общей студенческой комнате?) играли на рояле, и какая-то девушка пела. У нее был прелестный голос, свободно льющийся, чистый, без профессиональных трюков и модной игры четверть-тонами. Более того, песня была балладой, старомодной и сентиментальной, но абсолютно лишенной жалости к себе и позы. Искренний молодой голос и искренняя старая песня. Люси была потрясена тем, как, оказывается, давно она не слышала поющего голоса, который не исходил бы от кнопок и батарей. В Лондоне в эти минуты воздух, пропитанный выхлопными газами, гремел от звуков радио, а здесь, в прохладном, наполненном ароматами саду девушка пела просто потому, что любила петь.

Я слишком долго жила в Лондоне, подумала Люси. Мне необходима перемена. Быть может, найти отель на южном побережье. Или уехать за границу. Забываешь, что мир молод.

— Кто это поет? — спросила она доктора Найт, беря у нее из рук чашку.

— Наверное, Стюарт, — ответила та, не проявив никакого интереса. — Мисс Пим, вы можете спасти мне жизнь, если захотите.

Люси сказала, что спасение докторской жизни доставит ей огромное удовольствие.

— Мне бы очень хотелось поехать на медицинскую конференцию в Лондон, — прошептала доктор заговорщическим тоном. — Она состоится в четверг, а по четвергам у меня лекция по психологии. Мисс Ходж считает, что я