Я болтал с дежурной в «Хардангер-отеле» и ждал Бодда. Через полчаса он спустился. Его щелканье пальцами и походка меня раздражали.

— Тебе нужно сперва устроиться в номере? — спросил я.

— Ты знаешь, где найти подозреваемых? — спросил он вместо ответа.

— Подозреваемых?

— Да, сербов.

Я пожал плечами. Бодд посмотрел на меня.

— Я хочу, чтобы мы друг друга правильно понимали, — сказал он. — Отныне мы во всем должны быть первыми.

Бодд сказал, что нужно взять интервью у всех вовлеченных в эту историю. У семьи. У свидетелей. У подозреваемых. Сербы наверняка еще в городе. Попробуй они уехать — и сомнений в их виновности не осталось бы. А когда их арестуют, нужно будет их сфотографировать. И еще — нужно раздобыть фотографию погибшего. В сегодняшнем номере «ВГ» есть его фото. А у нас почему нет?

— У покойного тоже взять интервью? — спросил я и улыбнулся.

Бодд позвонил Мартинсену, но тот не отвечал.

— Что характерно, — пробормотал Бодд. — Когда фотографы нужны, их никогда нет на месте.

Мы пошли к «вольво». Бодд надел солнечные очки, залез в машину и скривился. Сказал, что сначала решил, что так пахнет в городе, но теперь думает, что где-то в моей машине лежит дерьмо. Мне захотелось ответить, что даже дерьмо пахнет лучше, чем его одеколон. Но промолчал.

Мы проезжали по теплым улицам. У парка камней обогнали моего отца. Он ехал в новой «вольво». Я свистнул, но он меня не заметил. Отец всегда ездил в «вольво». Первой была ПВ-444, которую он привез со станции в Гранвине еще в шестидесятых. Помню, с каким гордым видом он приехал домой в этой машине, которую мама сразу окрестила «Серой кошкой».

В горле пересохло, хотелось пива. Пока мы ехали, Эрик Бодд рассказывал, как он работает. Правило первое — люди врут. Люди блефуют, но нужно просто слушать. Бодд сказал, что в этом его преимущество. Он умеет слушать. Он сопоставляет полученную информацию, проверяет ее, проводит расследования. Находит свидетелей — разных, неизвестных. А если постарается и если повезет, то найдутся и факты, которые выведут на виновного.

Бодд сидел в машине, а я шнырял по разным заведениям, конторам и магазинам. Я не знал, где эти сербы могут быть. На их месте я сел бы в первую попавшуюся машину и укатил куда подальше. Бодд вещал, что «Бергенские известия» — это большая семья. Что он рад, что наконец-то работает в газете с такими ресурсами. Эти проповеди про «большую семью» я слышал несколько лет назад. Но думал, что они прекратились, когда газета начала котироваться на фондовой бирже. Оказалось — нет. Бодд говорил, что только ради этого сюжета он с готовностью прервал свой отпуск. В этой местности убийство — большая редкость. Это могло бы стать статьей сезона.

Я обнаружил их на цокольном этаже моего же здания. Боулинг-бар — вот уж последнее место, где я думал их искать. И первое, где следовало бы. Сербы катали шары, а в промежутках — смотрели чемпионат мира на большом экране. Италия играла очень неплохо, а хорваты откровенно лажали. Обычно итальянцы плелись позади. А тут выбивались в лидеры.

Сербы поигрывали мобильными телефонами и вертели их по столу. Ноги двигались уже механически. Похоже, ребята тут прочно обосновались. Мне захотелось сказать Эрику Бодду, что сербов не оказалось и тут. Но, вернувшись, я сказал, что нашел их.

Бодд позвонил Мартинсену — безрезультатно. Он выругался. Мы отправились в боулинг-бар и заказали там по чашечке кофе. Бодд попросил еще и колы и сказал девушке за стойкой, что только что вернулся из отпуска. И ему нужна ударная доза кофеина.

Девушка улыбнулась. Она, скорее всего, была студенткой и подрабатывала тут летом.

— Если бы вы могли продавать холод, то уже стали бы миллионерами.

— Вы будете играть? — спросила девушка.

— Посмотрим, — сказал Бодд. — Пока мне достаточно просто смотреть на тебя.

Мы присели. Я и раньше пару раз бывал здесь. Иностранцы собирались в группы, каждая играла на своей дорожке. Сербы катали шары на левой, по средней — курды, а справа — сомалийцы. Все играли с молчаливым упорством, как будто каждая группа проводила свой отдельный национальный чемпионат.

Я спросил Бодда, куда он ездил в отпуск.

— Испания, — ответил он. — Коста-дель-Соль.

— И как?

— Тридцать градусов каждый день, — сказал он. — Тридцать девушек каждую ночь.

Я подумал, что редакции вчера пришлось поднапрячься. Не сказав мне ни слова, они вызвали Бодда из отпуска. Наверняка оплатили ему обратный билет. И заплатили за то, чтобы он сменил меня в работе над этим сюжетом. У меня теперь новая должность. Личный шофер со знанием местности.

— Действовать будем по старинке, — заявил Бодд. — Подбираем нужный тон, создаем хорошую атмосферу и выкачиваем из них все, что они знают.

После игры он направился в соседнюю комнату. Я пошел следом, но остался в дверях. Бодд взял табурет и сел перед сербами. Представился по-английски и сказал, что хотел бы узнать, что произошло. Услышать все от них самих. Что — правда, а что — ложь. Они могут спокойно ему рассказать.

Вот дурак! Решил сразу все испортить. Сербы демонстративно смотрели мимо него, на экран. Матч был в самом разгаре. Итальянцам не засчитали гол Кристиана Вьери. Повтор показал нарушения.

— Так что же произошло? — спросил Бодд.

— Офсайд, — ответил один из сербов.

Они засмеялись. И Бодд тоже.

Красавчик-серб в баскетбольной майке команды Нью-Джерси наклонился к Бодду:

— Нам скрывать нечего.

Бодд достал блокнот. Тупица. Самый верный способ заставить собеседника молчать — это достать ручку и бумагу. Бодд сказал, что они могут рассказывать. А он будет слушать. У него это получается лучше всего. Слушать.

Никто ничего не говорил.

Бодд хлопнул ручкой по блокноту.

— Я понимаю: это сложно. Но мы же не полиция. Мы просто хотим узнать правду.

Первый серб попросил у соседа закурить. В пачке на столе ничего не было. Бодд с готовностью поделился сигаретой.

— Что вы думаете об этих разговорах в Одде? — спросил он.

Никто не ответил.

— Нелегко вам, наверное, терпеть все это, раз вы не виноваты.

Красавчик сказал что-то по-сербски. Сосед, парень в красной кепке с эмблемой «ВГ», взял его за плечо, будто пытаясь удержать.

— Почему мы должны с тобой говорить? — спросил он. — Ты все равно не поверишь.

— Почему?

— Потому что мы сербы.

Владелец боулинг-бара, невысокий мужчина с бородкой, решил вмешаться. Он сказал, что молодой Педерсен заходил сюда в тот вечер со своей шайкой. Они затеяли разборки. Как обычно. Репутации заведения это сильно вредит.